Вернуться в Мексику оказалось не страшно. Он вдруг понял очевидную вещь: если у тебя есть деньги и возможность снять квартиру в благополучном районе, не так уж и важно в какой стране ты живешь. Денег по местным стандартам у него было более чем достаточно: Артем разделил с ним поровну все, что осталось после закрытия Подземелья. Первое время он пробовал себя в роли обычного горожанина: выходил гулять в парк, ужинал в ресторанах, ходил на какие-то концерты — лишь бы хоть чем-то забить свою жизнь. От скуки он часами занимался в спортзале, и все равно по ночам боль в спине давала о себе знать.
Он думал о том, как очнулся в тот день и понял, что не может встать. Как услышал голос Кристины, и как она посмотрела на него… Сколько раз ему снился этот ее взгляд, пронзительный, убийственный взгляд, и каждый раз он пыталась встать, каждый раз пытался помчаться за ней, похитить если нужно, но не дать уйти, не так. Только не так… Два года он бредил этим, два года терзал себя, стараясь сдвинуть упрямые ноги хоть на миллиметр, и с благодарностью принимал ту адскую боль, потому что она приводила его в беспамятство, она давала передышку. Он думал… Нет, он надеялся. Быть может, если он накажет себя сам, Кристина сможет простить его. Как же глупо. Конечно… Конечно, она не простит.
Мысли о Кристине не давали покоя, сверлили дыру в груди. Чеко снова торговался с собой: «А что, если она передумала?», «Может, снова поехать к ней?», «Можно хотя бы посмотреть, как она живет…», «Нет, ты обещал не появляться в ее жизни», «Неужели это конец?», «Не может быть, чтобы это был конец…»
Этот круговорот мыслей неизменно заканчивался одним: он понимал, что любит Кристину, а раз любит, должен отпустить. Он знал, что не сможет сделать ее счастливой. Скорее наоборот.
Подземелье теперь казалось каким-то сном. Да, когда он уехал туда, он просто перешел из большего дерьма в меньшее, и это стало для него временным спасением. Только сейчас он понял, что спасение можно было обрести иначе: без закапывания трупов в лесу, без оттирания следов крови с пола в вонючем подвале. Ему казалось, что он уже никогда не сможет чувствовать себя легко: как человек без страшных секретов, без мертвецов, следующих за ним по пятам. А потом ему приснилась мама.
Впервые она пришла к нему во сне без того, чтобы под конец оказаться застреленной у него на глазах. Она выглядела иначе: живее, чем когда-либо. «Mijo»(Сынок (исп.)), — сказала она, погладив его по голове. «Que grande estas». (Как ты вырос (исп.))
Он упал ей на грудь и плакал так, как никогда не позволил бы себе наяву, и она продолжала мягко поглаживать его волосы и приговаривала: «Todo va a estar bien».(Все будет хорошо (исп.))
Он очнулся со следами слез на щеках, чувствуя странное преображение, облегчение. Он вышел на балкон. К церквушке неподалеку подъезжали машины, люди приветствовали друг друга и заходили. Должно быть, скоро месса. Он сам не до конца осознавал куда идет, когда наспех оделся и вышел из дома. Ноги сами привели его туда. Почему-то казалось, что стоит ему войти, и мама помашет ему с одной из скамей, притворно нахмурится, поругает, что он пришел так поздно. А потом обнимет и подвинется, чтобы он сел рядом. «Главное, что успел к Причастию», — скажет она. «Господь милостив».
Чеко неуверенно шагнул в церковь. Народу было много для буднего дня. Должно быть, какой-то праздник. На задних скамьях оставались свободные места, но он не решился сесть, думая, что скоро уйдет. Краем глаза он взглянул на исповедальню: к ней тянулась длинная очередь. «Пора уходить», — думал Чеко и не двигался с места. Он так и простоял всю мессу, глядя себе под ноги, потому что смотреть на алтарь было страшно. Когда он опомнился, в церкви почти никого не осталось. Священник вышел из исповедальни, улыбнулся ему и прошел к алтарю. Чеко вновь подумал о том, чтобы уйти, но вместо этого ноги повели его вслед за священником. Молодым, с приветливым лицом.
— Я давно не был в церкви, — зачем-то сказал Чеко.
— Тем радостнее этот день для Отца Небесного.
— Наверное…
Чеко не знал, что еще сказать. Священник указал ему на скамью и сел рядом.
— Исповедоваться в первый раз после долгого перерыва непросто. В таких случаях я всегда говорю: «Ведь что-то привело тебя сюда именно сегодня». Подумай об этом и станет легче начать.
Чеко вспомнил, как мама каждое утро целовала распятие. На глаза навернулись слезы. Пусть будет, как она хочет.