Кто-то обнял ее сзади и, склонившись над ухом, сказал:
— Я боялся, что ты не придешь.
Кристина судорожно выдохнула, понимая, что вот-вот расплачется. Она повернулась и прижалась щекой к его щеке. По телу побежала дрожь. Чеко обхватил ее и обжег горячим дыханием.
— А я так боялась, что больше не увижу тебя.
— Ты хорошо подумала? Если сейчас скажешь «да», уже никогда не отделаешься от меня.
— Да.
Кристина ответила не задумываясь. Чеко притянул ее к себе, целуя без разбора в волосы и лицо, пока не нашел губами ее губы. Голова закружилась. Кристине казалось, что она тонет, ноги отказывались держать ее. Она обвила руками его шею, стараясь прижаться как можно сильнее, и все казалось мало.
— А ты? — спросила она между поцелуями.
Чеко обхватил ее лицо ладонями и прижался лбом к ее лбу. Его дыхание сбилось, сердце под тканью футболки стучало так сильно, что стало страшно. Кристина положила руку ему на грудь.
— Да, — сказал он, возвращаясь к ее губам. — Всегда.
Дорога до дома заняла у них больше часа: они шли медленно, тесно прижавшись друг к другу, то и дело останавливаясь и целуясь. Кристине хотелось о стольком расспросить его, но все казалось неважным. «Потом. У нас еще много времени», — думала она, и сама не могла поверить, что они наконец вместе. Ее тянуло касаться его, вновь и вновь убеждаться, что все не сон и не плод больной фантазии.
Слон и дети наблюдали за ними из окна. Стоило им войти, как они обернулись на них с плохо скрываемыми улыбками. Слон подошел и сначала пожал руку Чеко, а потом неожиданно крепко его обнял. Чеко хлопал его по плечу и смеялся, и Кристина вспомнила, как впервые увидела его таким: беспечным, невероятно красивым. В тот день, когда он принес ей книгу. Целую жизнь назад. Как же ей нравилась эта его улыбка. Как же хотелось видеть ее всегда.
Они с трудом просидели завтрак, то и дело касаясь друг друга, не разжимая пальцев под столом. Слон расспрашивал о Мексике, в очередной раз рассказывал, как удивился приезду Кристины, и все не мог угомониться, пока Чеко не сказал, что хочет отдохнуть с дороги. Слон засуетился, одарил их хитрой улыбкой и увел детей на прогулку.
Оставшись одни, они медленно поднялись в спальню и закрыли дверь. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, а потом одновременно выдохнули и вновь оказались так близко, что сводило ноги.
— Хочешь спать?
Одурманенная его близостью, Кристина почти не понимала, о чем спрашивает. Ей лишь хотелось, чтобы он не отстранялся.
Чеко хмыкнул и подхватил ее на руки.
— Я летел сюда двадцать шесть часов, — сказал он, касаясь губами ее шеи. — Времени поспать у меня было достаточно.
Артем вышел из университета и направился к метро. Он порылся в кармане в поисках жетона и подошел к турникету. Оплатить поездку можно было и картой, но ему нравилось делать это жетонами. Казалось, он возвращался в прошлое и оттуда мог идти любой дорогой, какую выберет. Переезд в Питер стал для него спасением — там он мог переноситься в прошлое буквально на каждом углу.
Выйдя на нужной станции, он зашел в кофейню, чтобы в тихой обстановке доработать портреты Шанти. Впервые за год обучения куратор похвалил его и ограничился только несколькими замечаниями. Особенно он оценил вчерашний эскиз, где Шанти пыталась одеть брыкающуюся и хохотавшую Айшу в маленькое свадебное сари. Артем и сам не мог перестать улыбаться, глядя на этот рисунок. Шанти собиралась дождаться восемнадцатилетия и устроить Айше свадьбу без жениха, но потом решила: зачем ждать? Если свадебные сари такие красивые, почему Айше не носить их уже сейчас? Артем знал, что она права. Ждать — самое бессмысленное занятие в мире.
Перебирая работы, он наткнулся на первый портрет Шанти, который сделал, еще живя в доме у Подземелья. Тогда было непривычно рисовать кого-то кроме Кристины: будто кто-то водил его рукой, не давая выходить за рамки. Переехав в Питер, он подолгу упражнялся, рисуя прохожих — как можно больше разнообразных лиц — и постепенно почувствовал ту свободу, о которой мечтал. Вопреки опасениям, Кристина после отъезда уже не снилась ему, и он мог наконец-то оставить все в прошлом. Постепенно воспоминания о ней померкли, и он сам начал сомневаться, что любил ее по-настоящему.
Он поймал себя на том, что шли недели, месяцы, и он не думал о ней, а когда вспоминал, то не чувствовал ничего, кроме легкой ностальгии. Поэтому, сидя в кофейне и проводя карандашом по густым ресницам Шанти, он так удивился, когда поднял взгляд и увидел перед собой Чеко.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Артем. — Мы ведь договорились.