Сначала он растерянно смотрел на него, потом примерил. Пиджак оказался слишком широк в плечах и узок в талии. Он сдернул его и остановился, нащупав конверт. Осмотрев его содержимое и прочитав записку, он изменился в лице.
— Света! — закричал он. — Живее, у нас дела!
Его подруга что-то промычала из ванной и вскоре появилась обнаженная с полотенцем на голове. Она села напротив зеркала и начала медленно краситься, пока отец, уже полностью одетый, ходил взад и вперед по комнате. Кто-то позвонил в дверь, и он, снова пробормотав что-то невнятное, пошел открывать.
Кристина услышала голос бабы Вали.
— Валера! Где тебя носило?
— Тебе какое дело?
— Ни стыда ни совести! На такси разъезжаешь и бабу свою одариваешь, а дочь весь день голодная сидит!
Света невозмутимо пудрила лицо.
— Не бабу, а любимую женщину, — пробормотала она, проводя тушью по ресницам. — Хотя куда тебе понять, старая вобла.
Отец и баба Валя продолжали ругаться, и Кристина накрылась одеялом. Она терпеливо дождалась, когда Света выйдет из комнаты, и только тогда осмелилась приподняться. Она услышала хлопок входной двери, а через мгновение на пороге комнаты появилась баба Валя.
— Ушли, — сказала она. — Вставай, хоть покормлю тебя. Пирожки принесла.
В тот день, когда баба Валя, пробыв с ней до самого вечера, ушла к себе смотреть сериал, Кристина села перед зеркалом и долго вглядывалась в свое отражение. Она казалась себе некрасивой: слишком бледной, слишком обычной. Так хотелось подвести глаза, накрасить губы и стать хоть немного похожей на Свету, но она всегда уносила косметику с собой.
Когда стемнело, Кристина снова вышла на балкон, хоть и знала, что отец так быстро не вернется. Она встала на табуретку, но вместо того, чтобы свеситься за перила, подняла голову и посмотрела ввысь. Ночь выдалась на редкость холодной. Озябнув, Кристина хотела вернуться в комнату, но так и застыла. На необычайно матовом небе серебристой искрой сверкнула падающая звезда. Кристина затаила дыхание. Закрыв глаза, она загадала желание.
«Пожалуйста, пусть меня кто-нибудь полюбит».
Артем как-то насчитал у себя тридцать семь шрамов, и это только в тех местах, которые он мог разглядеть без зеркала. Ему не нравилось вспоминать о прошлом: часто он притворялся, что прошлого у него нет. Но раз в год, навещая могилу отца, он вновь погружался в худший день в своей жизни. День, когда его поглотило Подземелье.
Давным-давно он жил в доме с гигантскими окнами, и солнечный свет заливал его спальню. В последнее утро в том доме он проснулся на матрасе в абсолютно пустой, и от этого кажущейся еще более огромной, комнате. За окнами виднелось серое небо. Поднявшись, Артем вышел на бельэтаж и услышал голос отца, который давал распоряжения грузчикам. В их когда-то изысканно обставленном доме почти не осталось мебели — отец продал все, даже вещи мамы, — а грузчики выносили остатки. Артем спустился и выглянул во двор: последние несколько стульев и диван исчезли в кузове грузовика.
Почувствовав за спиной появление отца, Артем мысленно попросил его встать ближе, положить руку ему на плечо. Хотелось, чтобы они просто коснулись друг друга. Чтобы отец обнял его и взъерошил волосы или потрепал за щеку, как делал еще год назад.
— Иди позавтракай, — сказал отец, не отрывая взгляда от сотового. — Скоро уезжаем.
Артем поплелся на кухню. С тех пор, как отец купил этот телефон, он больше ни на что не обращал внимания. «Да», — слышал он голос отца, усевшись на пол и откусив от резинового на вкус бутерброда с ветчиной. «Да, вчера был у последней семьи. Девочка потеряла мать».
Артем вспомнил запах лекарств и гудение больничных аппаратов. Вздохнув, он отложил тарелку. В такие моменты отчаянно, до болезненно разраставшегося комка в горле, хотелось, чтобы мама была жива. Если бы она не умерла, все бы сложилось иначе.
Они выехали спустя полчаса. Редкие холодные капли оставляли следы на асфальте. Артем ускорил шаг. Отец открыл дверь грузовика и кивком указал на переднее сиденье. Ехали молча, и Артем отчетливо слышал скрежет дворников, пытавшихся справится с нахлынувшим дождем. В полудреме он разглядывал проезжавшие мимо автомобили. Казалось, они ехали вечность. А потом отец свернул с дороги и заехал в лес.
— Что случилось? — насторожился Артем.
Отец молча смотрел перед собой.