— Такие правила, — сказал он. — О месте положения Подземелья знают только самые проверенные люди. Все остальные ввозятся и вывозятся без сознания.
— Я помню.
Он пересел вперед и завел машину. Кристина выдохнула с облегчением. Пока отец спал, у нее было время немного передохнуть и все обдумать.
Мужской корпус оказался гораздо больше и многолюднее женского. Кристина впервые очутилась в этой части Подземелья и с любопытством оглядывалась вокруг. Там не было уютной мебели, маленькой плиты и табуреток, а была бесконечная вереница дверей, ведущих в комнаты с двумя двухярусными кроватями; яркие граффити, покрывавшие почти все плоскости и поверхности, огромная аудио система и импровизированный спортзал, состоявший из пары матов, неровных рядов гантелей и штанг и большой боксерской груши. На одной из стен висел огромный телевизор, а напротив него стоял длинный диван, на котором и вокруг которого устроилась целая толпа: кто-то рубился в приставку, кто-то просто наблюдал за игрой.
С их появлением непрерывный гул из мужских голосов затих, и десятки пар глаз устремились к дверям. Кристина заметила среди прочих Коня и Слона, и помахала им. Они подошли.
— Опять что-то стряслось? — на ходу спросил Слон. — Ты здесь не частый гость.
Артем кивнул в сторону ее отца, который, грубо разбуженный, как только они оказались в лифте, плелся за ними с недовольным выражением лица.
— У вас в комнате есть свободная койка?
— У нас нет, — сказал Конь. — Но в других есть парочка свободных.
— Нужно именно в вашей.
Кристина слегка вздрогнула и обернулась. В дверях показался Чеко. Он кивнул на вопросительный взгляд Артема, и тот кивнул в ответ. Кристина хмуро оглядела обоих, но промолчала.
— Ну, можем попросить ребят поменяться комнатами… — неуверенно сказал Конь.
— Вот и попросите, — сказал Чеко. — Нашему гостю так будет уютнее.
Он сделал такой многозначительный акцент на этой фразе, и при этом его лицо выражало такую сосредоточенную враждебность, что Кристина усмехнулась про себя: казалось, все Ларионовы действуют на него одинаково. В любой другой момент она бы не удержалась от того, чтобы уколоть Чеко и напомнить ему, что насчет нее он ошибался, но присутствие отца действовало на нее угнетающе. Она вспомнила давно позабытое чувство из детства, когда казалось правильным и безопасным вести себя как можно тише и не попадаться на глаза, чтобы не вызывать упреков. Она боялась, что отец отругает ее или что-нибудь раскритикует в ней у всех на глазах. Унизит ее перед Артемом и Чеко. Ей было стыдно от одной мысли об этом и страшно, что ее отец как-нибудь их спровоцирует, и они не захотят приютить его в Подземелье.
— Тесновато, — проворчал отец, войдя в одну из комнат вслед за Слоном и Конем.
— Это временно, вот сделаем ремонт в квартире… — сказала Кристина, но отец продолжал хмуро оглядываться вокруг.
— А ты где спишь? — спросил он.
Кристина смутилась. Артем сделал шаг вперед, загородив ее собой.
— Валерий Валерьевич, свободных комнат больше нет. Если не хотите оставаться, мы отвезем вас обратно.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом отец сел на нижнюю кровать и поставил рядом свои вещи.
— Полотенце хоть выдадите? У меня с собой ни черта нет.
Кристина ворочалась в постели, проигрывая в голове десятки вариантов диалога с отцом. Она чувствовала какое-то кислое послевкусие от встречи с ним и в особенности от того, что они едва ли сказали друг другу пару слов. Ей одновременно хотелось и не хотелось говорить с ним, но в голове разыгрывались сцены, лились слезы и всплывали все новые вопросы и упреки. Когда она вздохнула и в очередной раз повернулась на бок, то почувствовала, как Артем прижался к ее спине.
— Что с тобой? — спросил он.
Этот простой вопрос вызвал дрожь в горле, и слезы сами покатились из глаз. Она плакала сначала тихо, радуясь непроглядной темноте спальни, пытаясь сдержать всхлипы и подергивание плеч, но слезы становились удушливее, всхлипы рвались на свободу и тело ей больше не подчинялось. Годы невыплаканной обиды накопили в ней бурю, которая разрослась до таких размеров, что никаким усилием воли невозможно было удержать ее внутри. Артем больше ничего не спрашивал, и Кристина была благодарна ему за это. Она сдала все позиции и перестала сопротивляться, а он лишь сильнее прижал ее к себе, то и дело поглаживал ее по волосам и по трясущейся спине.