— Тогда попробуем использовать опасность. Настоящую.
Что имел в виду Драмар, гоблиненок не понял.
Старик подтащил к себе одну из корзинок, где в маленьких плетеных отсеках, размером с длину пальца, - располагались насекомые.
Оттуда всегда шло беспрестанное жужжание и легкий, тихий гул.
— Твоя задача не шевелиться, понял?
Зур”дах кивнул.
— А заодно и проверим твои знания. Закрепим на деле, так сказать. Итак, я достаю насекомое, ты мне говоришь, ядовитое оно или нет, понял?
Гоблиненок согласно кивнул. Собственно, выбора то у него и не было.
Драмар достал какого-то жука из корзинки.
Ладонь раскрылась перед мальчиком. Там сидел желтый в крапинку жук с длиннющими усами.
— Ядовитый или нет?
Зур”дах замялся.
Он не знал!
Несколько секунд он думал. Жук, несмотря на яркую расцветку, выглядел безопасным. Не станет же Драмар сразу доставать ядовитых, - подумал гоблиненок. Да и сам старик без опаски держал его на ладони.
— Неядовитый. — попытался уверенно сказать Зур”дах.
— Что ж, — улыбнулся Драмар, — Тогда... ничего ведь страшного не произойдет, если он немного поползает по твоей руке?
В секунду старик посадил на его руку жука.
Зур”дах вздрогнул.
— Двигаться нельзя. — напомнил старик.
Маленькие цепкие лапки поползли по нему. Насекомое было легким, но ощущалось каждый раз, когда коготочки на лапках цеплялась за его кожу, чтобы подняться выше и выше.
Зур”дах смотрел на него.
Ядовитое или нет?
Ядовитое старик бы наверняка не посадил? Или наоборот, наверняка посадил бы?
Вдруг легкая дрожь прошла по руке.
Насекомое остановилось, а старик вдруг издал резкий низкий звук, словно призывая жука к чему-то.
Словно взбесившись, насекомое встрепенулось, и в этот же момент зрение Зур”дах кардинально изменилось.
Вот она разница между просто расчерченным пространством и этим.
Глаза словно изменили свою структуру, гоблиненок ощутил небольшую боль, будто их выкрутили. Все стало не просто резким и четким, все стало непривычно увеличенным, но самое любопытное…время начало растягиваться. А сердце хоть и стало колотиться быстрее в два раза, ощущалось наоборот, - в два раза медленнее, а его стук стал отдаваться барабанами в ушах.
Да и сам слух…раньше гоблиненок этого не замечал, но он буквально слышал как шевелятся лапки у этого жука, как со скрипом двигаются и опускаются жвалы.
От нахлынувших и обостренных ощущений нахлынула короткая эйфория.
В те разы все было по-другому.
Увидев в долю мгновений пасть насекомого, он разглядел борозди, крошечные царапинки на его хитине, да и сам жук двигался замедленно. Весь мир сузился только до этого жука, который казался огромным.
Клычки-жвала медленно опускались к его коже, намереваясь прокусить ее.
Опасность волной мурашек промчалась по руке вызывая дрожь.
В последний момент Зур”дах разглядел главное — на жвалах блестели две крошечные, даже не капли, еще меньше, мутного-серого цвета.
Яд! — Моментально понял он.
Насекомое ядовитое. Никаких сомнений.
Рука сама дернулась, стряхивая насекомое куда-то вбок.
Старик хохотнул.
— Сработали, глаза-то, сработали! — довольно сказал Драмар, —- А если б получше запоминал то, что я говорю, и сам знал бы, что насекомое ядовитое, без использования всяких глаз.
Он встал, осторожно подобрал насекомое, и положил обратно в корзину.
Глаза Зур”дах вернулись в исходное состояние, а сердце перестало бешено колотиться. Все вокруг вернулось к привычным, нормальным размерам.
Гоблиненок вытер пот и ощупал руку. Нет, жук не успел его укусить.
Драмар покачал головой.
— И все равно, я еще ни разу не видел, чтобы поглощенные ядра работали так странно…Глаза ведь устают?
Гоблиненок кивнул. Усталость опустилась не сразу, но сразу после слов старика, он ощутил как глаза будто начинают печь и слезиться. Да и раньше, в тоннелях они действительно сильно уставали. Об этом Драмар он забыл сказать.
— Вот это нам нужно и проверить. Как долго ты можешь находиться в таком состоянии.
Они продолжили проверять то, что начали ранее, - зрение Зур”даха. И одновременно старик опытным путем натаскивал в знаниях о насекомых.
Зур”дах достаточно часто ошибался в выборе насекомых, чтобы глаза срабатывали. С каждым разом активация происходила легче, и одновременно с тем глаза уставали все быстрее. На восьмом разу он начали вновь гореть, только в разы сильнее, боль стала слишком ощутимой, чтобы продолжать опыты дальше.