Зур”дах продолжил идти как ни в чем не бывало.
Вообще-то, при желании можно было бы обойти эту часть круга, и зайти со спины к жилищу матери, но... менять направление и отступать тогда, когда его уже заметили, было бы для него позорно.
Они могут только плеваться и обзываться, - подбодрил себя он, - Ничего серьезного они никогда не делали и не сделают.
Плохо то, что куда-то бежать не было сил. Он порядочно устал, но именно избиение вымотало его больше, нежели лазанье по стенам пещеры.
Однако, миновав три шалаша и одно каменное жилище, и уклонившись по пути от парочки мелких, неопасных камней и плевков направленных в него, он увидел, что с подстилки поднимается грузная Ташка, - зура живущая через два шатра от них.
А вот ее уже Зур”дах нешуточно побаивался, и не без оснований. Размером она была как две его матери и к тому же для своих габаритов удивительно проворная, - он не раз видел как она догоняла мальчишек, которые приходили дразнить зур. После чего она обычно хорошенько отделывала попавшегося в руки мальца, не жалея сил, которых у нее имелось в избытке.
А рука у нее была очень тяжелая. Подавляющая часть зур были бездетны, лишь у некоторых из них бывал ребенок рожденный совсем в молодости. На почти сорок зур в этой части круга, с детьми были всего трое, - включая мать Зур”даха.
Оттого и детей они ненавидели. Но особенно ненавидели детей других зур.
Ташка двинулась ему навстречу с перекошенным от злобы лицом.
Плохо. — подумал Зур”дах.
Не сбавляя шаг, Зур”дах незаметно сунул ладонь в складку одежды и нащупал угольницу, после чего незаметно взял ее в ладонь. Насекомое легонько пощипывало лапками его кожу, но все же вело себя спокойно, очевидно уже привыкло, что его держат в ладони и ничего больше.
— Иди сюда, сученок!
Все дальнейшее произошло буквально в несколько секунд.
Зур”дах через боль вильнул в сторону от лап жирной зуры, а когда она каким - то непостижимым для него образом ухватила его за одежду и подняла перед собой, - сделал то что планировал сразу.
Крепко сдавил угольницу, метя прямо в ее мерзкое, лоснящееся от пота лицо. Моментально брызнула длинная черная масляная струя, - угольница выдала весь свой запас.
Черная жидкость покрыла оба глаза Ташки. Именно туда гоблиненок и целил. И попал.
— Ааааааа! Мои глаза! — завизжала она, и отшвырнув Зур”даха прочь, замахала руками перед собой пытаясь прогнать жжение.
— Что ты сделал ублюдок?! Жжется! Что это такое?
Зур”дах грохнулся на пол. Теперь, у этой жирной суки были дела поважнее, чем держать его за шкирку.
Он сразу кинулся бежать прочь, к дому матери.
Получи, тварь!
— Я ничего не вижу!
Вслед ему она бросала проклятья, перемежая с самыми грязными ругательствами.
— В следующий раз я тебя поймаю, выродок, и так отделаю, что ходить больше не сможешь!
Мимо него просвистела парочка крупных камней, шлепнувшись в стороне. Товарки Ташки, скорее для видимости, чем с твердым намерением попасть в мальчику, швырнули в него десятки камней.
Камни заставили его еще прибавить скорости, и несмотря на то, что дышать через боль в груди было тяжело, он всего в какой-то пяток мгновений домчался до нужного, спасительного шатра. Шатра матери.
Короткий рывок во всю прыть отнял силы и остатки дыхания, и Зур”дах рухнул прямо на пол родного дома. Лежа на полу он глубоко и прерывисто дышал. На десяток секунд он забыл о своих ранах и о том что избит. Он только прислушивался к происходящему снаружи, но...никто его не преследовал, а крики Ташки уже стихли.
Вдруг гоблиненок вспомнил про угольницу, и осторожно разжал ладонь. В пылу драки он мог случайно ее раздавить. Всмотревшись в ладонь, мальчик понял что насекомое уцелело. Он выдохнул. Обошлось. Угольница все-таки полезное насекомое, и раздавить ее вот так сразу, только получив, было бы обидно. Неизвестно, есть ли у Драмара еще одна такая же, или нет.
Правда, сейчас она была недовольна, резво шевелилась, и даже пару раз попыталась цапнуть его за палец. Успокоенный, мальчик спрятал чернильницу в складки одежды.
Где же мама?
Поискав глазами в шалаше, он ожидаемо ее не нашел ее. Потом мальчик подлез к дыре в полу, которая вела в два подземных помещения, - вслушался, позаглядывал, - там тоже пусто.
Наверное, вышла куда-нибудь.
На этом, весь запас его сил исчерпался. Сегодня он мог только спать. Поэтому как только он оказался на мягких подстилках и надышался аромата расслабляющих трав, то погрузился в глубокий восстанавливающий сон, невзирая на боль, которая, впрочем, уже отступала.