Беглый взгляд, и его голова спряталась обратно в жилище.
Будто сговорившись, все зуры сидели на своих ковриках-циновках перед шалашами и домами. С таким количеством глаз, которые только и делают, что пристально следят за тобой, выходить совсем не хотелось.
А еще больше не хотелось слушать их ругань, уклоняться от камней и плевков, и что главное…сейчас он боялся наткнутся на эту толстозадую дуру Ташку. Небось, теперь она только и ждет момента, чтобы хорошенько отдубасить его.
Нет, — подумал Зур”дах, — в этот раз он точно будет внимательнее и не даст себя поймать никому.
Несколько минут он вспоминал события вчерашнего дня, медленно прокручивая их в голове.
Угольница! — вдруг вспыхнула мысль в его голове. — Нужно ее найти!
Он кинулся ее искать.
Вдруг мать обманула и раздавила ее как прочих насекомых.
Иногда, с особо раздражающими ее насекомыми, она так поступала. Угольница конечно не относилась к числу таких, но все же...мало ли что могло прийти в голову мамы.
Через несколько минут поисков, Зур”дах с облегчением выдохнул.
Мама не обманула! Угольница живая и здоровая нашлась в одном из многочисленных ящичков матери. Все предметы обстановки были сплетены из разновидностей одной подземельной лозы, мягкая вначале, принимая форму она становилась жесткой как камень.
Угольница медленно, но верно прогрызала дыру в плетенной корзинке и одновременно себе путь на свободу. Зур”дах тут же спрятал ее в своих одеждах. За погрызенную корзинку мать по головке не погладит.
Пряча угольницу он вспомнил и о светлячке. Осторожно достал его.
Вяленький.
Надо накормить.
Где-то в одеждах еще оставалось пару щепоток корма, который остался от Драмара, должно хватить на обоих насекомых. А потом... потом нужно будет подумать, где взять еще.
****
Следующие несколько дней гоблиненок начал выходить.
Только небольшие прогулки, сначала вокруг шалаша матери, потом немножко дальше. Ходил осторожно, выгадывая такой момент, чтобы зуры были заняты и не видели его. Мать продолжала мазать по нескольку раз на день места ударов. Особенно медленно заживало лицо. Сейчас оно было покрыто естественной коркой в местах, где посдиралась кожа. А таких было много.
Однако, в эти несколько дней, настроение матери было тревожное. Обычно веселая, сейчас она лишь изредка выходила за едой, водой, и по другим своим делам, и все время пребывала в напряженном ожидании чего-то.
Дней через пять Зур”дах уже совершал прогулки за круг зур, и за круг изгоев, правда, каждый раз приходилось не забывать оглядываться и назад, и по сторонам.
И уж особенно бдителен он был около жилища Ташки. Она обычно сидела скрестив под собой ноги и что-то покуривая и одновременно переругиваясь с соседкой.
Видя мальчишку, она в момент багровела, подскакивала, и начинала грозить всеми возможными карами, Зур”дах обычно тут же ретировался, петляя за домами, а она провожала его гневными окриками. Срываться на бег она видимо не хотела, поэтому впустую сотрясала воздух проклятиями.
В эти дни ему не встречались ни Саркх с компанией, ни Кайра. А лицо уже скоро напоминало прежнее, а не покрытую коркой сплошную рану.
****
Постепенно жук-светляк привыкал к переменам в своей жизни, прежний страх ушел.
С каждым мгновением, проведенным вблизи этого громадного существа, что-то менялось внутри него, медленно и постепенно.
Вскоре, он как-то совершенно осознанно понял, что существо его кормит. Подсовывает приятную еду, такую же, как и та, что он ел в темном, родном месте. И не причиняет никакой боли. Заставляет только иногда светиться. Но светится жук и сам любил, если конечно был сыт. В моменты свечения он испытывал чувство, схожее с щекоткой.
Ощущения времени у жука не было. Началась какая-то другая, не цикличная жизнь, каждый миг которой был не похож не предыдущий.
Иногда приходилось чуть активнее трепыхаться, напоминая существу о кормежке. Это обычно действовало.
Еще позже светляк заметил что он не один, - рядом было незнакомое существо такого же вида и размера как он. Черное, с блестящими глазками.
Оно пахло незнакомо, и было не очень активным. Но пару десятков раз он видел его, когда их кормили одновременно. Существо не проявляло к нему никакого интереса, поэтому и он не спешил обнюхивать его.