За полчаса они дошли до центра пещеры, до площади, где дети выбирали камни, а затем пошли в находящееся поблизости жилище шамана.
Сделанное из костей шкур, - внутри оно оказалось тихим и спокойным. Будто эти толстые шкуры тут же отсекли звуки и запахи племени.
Внутри курился дымок трав над тлеющими углями, а в углу сидела древняя старуха с иссохшимся лицом — жена шамана. С тяжело висящей обнаженной грудью, в одной набедренной повязке, совсем как гоблинская малышня двух-трех лет. Ее старую, морщинистую, в складках кожу, покрывали бесконечные переплетения татуировок. Невозможно было понять, где заканчивается одна, и начинается другая. Волосы, по женскому обычаю, были сплетены в сотни тонких косичек с вплетенными туда талисманами.
Она же, - старуха, - и должна была наносить отметки молодому поколению.
Перед ней стоял небольших размеров каменный столик. На нем баночки с красками: черными, синими, и под рукой десяток острых костяных игл разных размеров.
Когда дети с шаманом вошли, она неподвижно сидела с закрытыми глазами. И не открывала их, пока шаман Ралд не окликнул ее.
— Просыпайся, старая кость.
Веки ее поднялись.
— Нужно сделать метки детворе. Давай. — он толкнул одного из них вперед.
— Садись перед ней, и клади ладонь на столик. Нечего время попусту терять.
Мальчишка робко подошел, сел на корточки и положил ладонь на низенький столик во все глаза глядя на старуху..
Та глубоко вздохнула и потянулась за иглами.
Осторожно и не спеша, - как бы чего не пролить, - поставила баночки на столик. Переложила их в нужном порядке, и пооткрывала пробки.
По шалашу потянул жженый, острый запах краски.
Одной рукой она крепко схватила мальчишку за руку, а второй обмакнула иглы в краску.
А потом…Зур”дах даже не поверил. Скрюченные, с виду немощные руки старухи, с немыслимой для ее возраста скоростью стали наносить уколы на внешнюю часть ладони мальчишки.
Тот пару раз вскрикнул, но старуха таким скрипучим и замогильным голосом сказала:
— Молчи.
И дальше он терпел, даже ни разу не дернувшись.
Скоро сотни проколотых точек на коже образовали силуэт черного щита.
Знак Стражи.
Любой выживших в Испытании автоматически становился частью Стражи, и дальше обучался обращению с оружием, которое, в отличии от обычных гоблинов, мог носить.
На каждого ребенка уходило около пяти минут.
После нанесения, старуха покрывала воспаленное место татуировки какой-то жгуче болезненной мазью, отчего у каждого из детей непроизвольно перекашивалось лицо.
Дошла очередь и до Зур”даха. Повезло, что татуировка наносилась не на ту руку, где виднелся расплывчатый силуэт паука, прикрытый и грязью и тряпкой. Впрочем, возможно старухе было вообще без разницы, куда ставить метку Стража.
Гоблиненок знал что делать, вернее как и сколько ему придется терпеть, потому что наблюдал за детьми до себя. И когда его начали колоть, он даже не вскрикнул и не ойкнул, выдерживая всю эту боль.
А было действительно больно. Каждый раз игла будто колола в самый нерв, заставляя ногу мальчика непроизвольно дергаться.
Один...Два...Три…
Вначале Зур”дах пытался считать, но очень скоро сбился. Уколов наносилось слишком много. А он считать умел только до двадцати.
Зато…зато через пять минут на его ладони красовалась пока что воспаленная, татуировка.
— На этом все. — махнул рукой шаман отпуская детей. - Идите к матерям.
Дети выбрались из шалаша и вдохнули привычным воздухом племени. Все разбрелись кто куда.
Только Зур”дах на десяток мгновений остался стоять у шатра шамана.
Все казалось каким-то нереальным.
Вот было испытание, вот оно завершено, и вот она татуировка, - подтверждение того, что он справился.
Мать. Мать так переживала все это время…А он справился.
Чуть веселее он зашагал домой. В сторону окраин.
И только подходя к кругу зур вспомнил. Вспомнил, что стало с лицом матери, и непроизвольно закусил губу от внутренней боли в душе.
Что теперь будет?
***
— Живой? — почти неверяще спросила мать ощупывая его лицо.
Она очнулась, и пусть с полностью обмотанными тряпками лицом, - уже ходила, передвигалась.
Зур”дах кивнул и уткнулся ей в пояс расплакавшись.
Мать улыбалась. На ее, только что открытых со сна глазах блеснули слезы.
Гоблиненок был уверен что она улыбались.
Мама повалила его вместе с собой на мягкие шкуры и обняла.