— А кто там вышел? Кто выглянул? Наша красавица? — сказав это, Ташка залилась заразным, звонким смехом содрогающим все ее огромное тело.
— Что с личиком? Покажи красоту, дашь поглядеть, а? Покажешь, что там под обмотками?
Правый кулак сжался в бессильной ярости.
Нет. — остановила она себя. Пусть. Пусть смеются. Теперь это неважно. Уже неважно.
Ташка шагнула было к ней от своего шалаша.
— Не подходи сука. — хрипло, с трудом сказала Айра.
И у нее в голосе звенела такая решимость и угроза, что Ташка на мгновение замешкалась, и трусливо попятилась обратно.
Она никогда не слышала у Айры такого голоса, обреченного, готового на все. С обладателем такого голоса лучше не связываться, себе дороже, это Ташка почувствовала инстинктивно.
Айра тем временеме прошла мимо нее, и двинулась дальше на прощание показав жест, простой и понятный,посылающий в края далекие.
Ее мысли были заняты уже другим. Она должна найти Драмара.
Наверняка он где-то сидит на окраинах, - с Изгоями.
Собственно, где же ему еще быть, как не там?
Напоследок, она бросила взгляд на оставшийся за спиной круг зур.
Как же я вас ненавижу! Всех! До единой!
Вот только сделать она ничего не могла. Надо во чтобы то ни стало поскорее найти Драмара.
***
Айра все решила.
Да — это единственный выход.
Зур”дах маленький, но уже не беспомощный, он уже прошел Испытание, и теперь по крайней мере от этой напасти от в будущем избавлен. Теперь он в будущем может стать хотя бы стражем. Это уже намного лучше того, что было у нее в жизни. Много лучше. А она….
За эти два дня когда мальчик вернулся, она некоторое время думала, что сможет пересилить себя. Сможет жить для него. Но нет.
Она смотрела в свое отражение и ей хотелось умереть.
Да, повязки были не нужны. Все зажило. Все, что могло. Мази Драмара работали хорошо. Слишком хорошо. Но лица они вернуть не могли.
Айра посмотрела в небольшой кусок металла, начищенного до блеска в свете огня, служащего ей зеркалом — она теперь стала уродом. Как ни крути. Как ни пытайся взглянуть на ситуацию и лицо иначе. Этого не скрыть никак. Вернее, срыть можно, но это ведь надо скрываться всю оставшуюся жизнь. Всю!
Она пыталась найти в отражении старую себя, красивую молодую женщину, но глаза видели только лицо какого-то незнакомого чудовища, уродливой старухи.
Она отбросила кусок металла в сторону.
Нечего тут смотреть.
И все равно оставались сомнения…Хотелось жить. Очень хотелось.
Она тихо и неслышно для спящего сына прошлась по шалашу. Прикоснулась то к одной вещи, то к другой. Внутри все переколотилось. Что делать она не знала. Она вроде и все решила….но…Окончательной уверенности не было.
В памяти всплыли слова Ташки. Про лицо.
Лицо? Как его теперь показать? Теперь ей всегда придется ходить в обмотках на лице. До конца своих дней.
Нет! Не будет такого.
Она случайно уловила короткий миг уверенности, в который любое существо способно на все.
Айра почему-то точно знала, что если упустит этот миг, то он будет утрачен безвозвратно. Миг уверенности в непростом и может даже неправильном решении.
Сейчас, или никогда.
Бутылочка с зельем была приготовлена загодя, взяв ее со стола она подошла к постели сына.
Идеальный момент. Да и Зур”дах, к счастью, крепко спал.
Она тихонько наклонилась и поцеловала его в лоб, осторожно дотронувшись ладонью к грязным спутанным волосам сына. Он не скоро еще проснется.
Левой рукой она ощупала свое лицо. Хотелось рассмеяться и заплакать одновременно. Правая рука покрепче сжала каменную бутылочку, а палец щелкнул по пробке, закрывающей ее.
С легким хлопком вылетела пробка из бутылки, и в ноздри ударил душный, терпкий аромат концентрата сонной травы.
В маленьких дозах лекарство, обезболивающее, а в такой концентрации, - гарантированная смерть за десяток мгновений.
Айа села на место своего сна, укрытую шкурами циновку. Подняла к голове бутылку.
Прислонила горлышко бутылки к губам и застыла. Холодное. До дрожи.
Легкий наклон и губы уже в синей жидкости, но все еще сомкнуты. Миг сомнения вернулся.
Глотать или не глотать?
Последняя возможность передумать.
Сердце начало разгоняться, биться все быстрее и быстрее, и Айра сейчас слышала в ушах только этот бой барабана. В глазах от страха потемнело.
Бум! Бум! Бум!