Почувствовав голод, я спустился на первый этаж и пошел на кухню, где выпил кружку молока с куском пирога. Подумав, сделал себе еще бутерброд с сыром, налил холодного чая и отправился в свою комнату на чердаке, удивляясь своей неожиданной прожорливости. Обычно я ем мало, а в последние дни аппетит совсем пропал. Мать даже шутила, не питаюсь ли я солнечным светом, не решил ли я присоединиться к солнцеедам. С месяц назад я прочел в какой-то газете небольшую заметку об этих самых солнцеедах, но решил, что это вранье, быть такого не может. Что мы, в растения, что ли эволюционируем? Хотя было бы неплохо питаться одним светом, сколько бы времени высвободилось! Не нужно было бы ни фабрик, ни огородов, ни магазинов. Но с другой стороны, не было бы ни шоколада, ни сгущенки, ни тортов, ни маминых пирогов. Смог бы я отказаться от всякой вкуснятины? Сложный выбор, решил я, вздохнув.
Выключив свет и отодвинув занавеску, я открыл оконную раму и посмотрел на огромный диск Луны, висевший над кромкой леса. Сегодня Луна приняла облик сердитой старухи, взирающей на меня с небес. Иногда она походила на лицо женщины или молодой девушки, а иногда, как я ни прищуривался, не видел на лунном диске ничего, кроме пятен тени. Окно выходило на наш огород, за которым находилась большая поляна. Днем на ней, привязанная к колышку, паслась наша коза Машка. За поляной начинался малинник, а за ним сосновый лес. Но сейчас я не узнавал знакомого пейзажа, залитые лунным светом, сосны и кусты казались серебристо-голубыми. Пахло сосновой смолой, травой и еще чем-то неуловимым. Пару раз ухнула сова, добавив мистики к волшебному виду, открывающемуся из окна. Наконец оторвавшись от созерцания ночной природы, я лег спать, оставив окно открытым.
Утром я проснулся рано, в начале восьмого. Внизу было тихо. Сегодня вторник. Отец уехал на службу вчера утром, а матери в поликлинику к двенадцати, соображал я. Под ложечкой засосало. Жутко хотелось есть, будто я и не ужинал посреди ночи. Умывшись, я поспешил на кухню, в надежде чем-нибудь поживиться.
Мать уже не спала. Она пила кофе и читала журнал 'Чудеса и приключения'. Я хихикнул про себя, название журнала можно было взять заголовком к описанию моей жизни в течение последних нескольких дней. Пока мать жарила мне яичницу с колбасой, я успел разогреть в микроволновке и съесть последний кусок пирога. Вывалив всю сковородку на тарелку и отрезав большой ломоть хлеба, я начал с аппетитом уплетать завтрак.
– Что, вчера поздно пришел с тренировки и не стал ужинать? – Спросила мать. Я чуть не поперхнулся и пробормотал сквозь зубы, что не было аппетита. С последними событиями, я совсем забыл, что сегодня в пять вечера у меня тренировка в Доме Культуры, который между собой мы с ребятами называли просто – клуб.
– Зато сегодня у тебя аппетит, какой и должен быть у мальчишки твоего возраста, – заметила мать. Насытившись, я решил посмотреть по телевизору спортивную передачу и вернулся на свой чердак, захватив кружку чая и пачку печенья. Мать как-то странно на меня посмотрела, но ничего не сказала.
После обеда я засел в Интернете, решив пополнить свой багаж знаний. Скачал пару статей, в которых авторы рассуждали о природе сновидений. Но все было не то, так как писали их люди, которым видимо ни разу не снились сны, подобные моим. Все их домыслы о призрачной природе снов сводились к телесным рефлексиям. Сны как реакция мозга на еще не проявленную болезнь, сны как реакция мозга на дневные эмоции, сны как переваривание мозгом информации, полученной днем… Частично, все это было так, но данный уровень сновидений был низшим, тесно связанным с материальным миром. А меня интересовало нечто другое, меня интересовали полеты души, когда мозг, перелопатив информацию и послав сигнал в подсознание о неполадках организма, с чувством выполненного долга, засыпал, давая простор действиям моему высшему аспекту. Меня заинтересовали форумы на тему осознанных сновидений, это было уже 'горячее'. Но сны, описанные 'соннонавтами' были слишком фрагментарны, обрывочны и приземлены: гуляние по комнате рядом со спящим телом, полеты в квартиры к знакомым или выглядывание на улицу сквозь стены, но никаких описаний проходов через порталы и путешествий в параллельные миры.
Самое интересное, что мне удалось выудить, это лекции профессора Рудольфа Штайнера о сновидениях. Он считал, что цепь наших перерождений неразрывна, и наши прошлые жизни тянутся за нами в виде 'шлейфа'. И поэтому во время сна можно 'оглянуться назад', то есть просмотреть свои инкарнации, вернувшись во времени в прошлое. Увидеть свои забытые жизни, вновь ощутить себя живущим сотни, а может и тысячи лет назад! Это уже смахивало на машину времени. Выходит, моя душа может свободно путешествовать во времени, пусть даже только во сне! Это мысль меня заинтересовала, и я решил позже поразмышлять над ней. Но если можно оглянуться назад, значит можно заглянуть и вперед, в будущее. Например, это мог делать Мишель Нострадамус, описавший в своих катренах будущее до третьего тысячелетия включительно. Зазвенел будильник, который я поставил на начало пятого, чтобы не опоздать на тренировку. Выключив ноутбук, я выпил стакан чая с бутербродом, объедаться перед занятиями не стоило, и отправился на секцию.
После разминки Марк показал нам новый элемент борьбы, и мы стали его отрабатывать в спаррингах. Как я ни пытался сосредоточиться на борьбе, мои сны непроизвольно вторгались в мысли, отвлекая от занятий. В конце концов, Марк заметил мою рассеянность и в перерыве спросил, в чем дело. Я кратко рассказал ему о рыбалке, появившейся из озера шаровой молнии и о своем сне, в котором внутри такой же шаровой молнии я увидел спящего дракончика.
– И что было дальше с дракончиком? – заинтересовались, окружившие нас с Марком ребята. Они с интересом слушали мой рассказ.
– Дракончик проснулся, молния лопнула, а он улетел. На этом сон закончился, – ответил я. Марк внимательно посмотрел на меня, подумал и сказал: 'Наверное, твой дракон просыпается!'.
– Какой дракон? – возбужденно загомонили ребята.
– Что за дракон? Драконов не бывает, это сказки! Поясните!
– Тише, тише, успокойтесь – сказал Марк.
– Придется вам рассказать о драконе, который в восточных учениях называется Кундалини. Усаживайтесь удобнее и слушайте.
Мы не заставили себя долго упрашивать, расселись на матах полукругом напротив Марка и затаили дыхание.
Я не увлекался эзотерической литературой, впрочем, мистической также. И без мистики в мире было много интересного: компьютеры и компьютерные игры, музыка, спорт, прогулки по лесу, рыбалка, мотоциклы. Всего и не перечислишь. Поэтому термины, которыми 'нагрузил' нас Маркел были мне незнакомы: чакры, анахата, трансмутация, кундалини… со всем этим предстояло разбираться. Я вздохнул, в последнее время мне и так приходилось перелопачивать много информации, выискивая интересующие меня факты. Я чувствовал, как вся эта информация заполняет этажи моей памяти, утрамбовываясь в монолитные кирпичи. Утешало только то, что наш мозг загружен всего на каких-то пять процентов, так что в его кладовых места было достаточно даже для того, чтобы загрузить туда Большой Энциклопедический Словарь.