Желтый цвет – творческие способности, интеллект, противодействие, самостоятельность. Верхняя часть спектра – соответствует женской лунной природе, энергии Инь. Голубой цвет – религиозность, любовь, сострадание, грусть. Индиго – мистицизм, паранормальные способности, проникновение в скрытые глубины мироздания. Фиолетовый цвет – духовность, ясность мышления, внутренняя сила, трансцендентность, мастерство.
– Так идентифицировали ступени Лестницы Света друиды, жрецы, жившие когда-то в Британии, – пояснил Маркел.
– Зеленый цвет – равновесие, разделение, исцеление, тайные знания, хрустальная линза, трансформирующая животное эгоистичное начало, когда человек находится в состоянии постоянного коллапсирования – 'все до сэбе', в духовное совершенство, когда человек начинает излучать свет, превращаясь из 'черной дыры' в минисолнце. На Лестнице восхождения к Духу ступеней – бесчисленное множество. Каждая ступень представляет собой Октаву, состоящую из семи цветов, семи вибрационных планов. Человек пока стоит на низшей ее ступени.
– Следование по Пути Духа подразумевает трансмутацию, изменения своей природы, поднятие вибраций материального тела для вхождения в круговой поток сознательной энергии, называемого Уроборус, который в древних манускриптах изображается, как змея, кусающая свой хвост.
– Чтобы пропустить через себя высокочастотную энергию – нужно сжечь 'предохранитель', это разрыв над макушкой головы на пути энергии, идущей из тонкого мира. Он не дает энергиям высших сфер проходить через канал в материальном теле человека, потому что для неподготовленного тела это будет катастрофой. Оно попросту разрушится, 'сгорит'. Когда человек активирует все свои чакры, он сможет управлять своей психической энергией. Тогда ему не нужно будет оружие, так как оружием станет он сам.
– На сегодня все! – закончил Марк. Видимо он заметил, как я зеваю, старательно прикрывая ладошкой рот.
– Но мы еще вернемся к данному вопросу, а пока по домам.
Вернувшись домой, я буквально опустошил холодильник.
– Этак я скоро превращусь в Вини-Пуха – думал я, допивая второй стакан горячего какао и доедая очередной бутерброд.
– То ли молния прожгла в моем желудке 'черную дыру', в которой без остатка исчезает еда. То ли это проснувшийся дракон поглощает пищу в непривычных для меня количествах, оголодал видимо после долгой спячки? – хихикнул я про себя.
Вечером, лежа на диване, я прислушивался к своим ощущениям. Не изменилось ли что во мне? Но нет, все было, как всегда. Похоже, мой дракон совсем и не думал просыпаться в реальности. Разочарованный и уставший после занятий я уснул.
В эту ночь мне приснилось, что я стою на своем излюбленном месте на вершине утеса около каменной Химеры. Огромный диск Луны висел напротив меня на той стороне ущелья. Он походил на раскаленный багровый глаз демона, равнодушно взирающий с небес на покрытую мраком землю. Рядом что-то зашевелилось. Я повернул голову, и сердце мое замерло от ужаса. Каменная Химера ожила и тяжело поднималась на приземистых мощных лапах. Ее глаза без зрачков горели синим пламенем, короткий рог на лбу сверкал холодным металлическим блеском, а тело топорщилось каменной чешуей. Встав на лапы, она встряхнулась словно большая собака. По ней пошли трещины, и куски каменной шкуры стали отваливаться, словно она сбрасывала ставшей ненужной старую оболочку. Зачарованный я смотрел, как из каменного чудовища рождается новая Химера, превращаясь в пепельно-серое короткошерстное существо с мордой то ли собаки, то ли дракона.
Это было странное существо, обладающее когтистыми львиными лапами и слюдянисто поблескивающими крыльями, плотно прижатыми к бокам. Преобразившись и даже не взглянув в мою сторону, Химера развернула мощные крылья, покрытые не перьями, а чешуей, переливающейся темным изумрудным блеском. Присев на задние лапы, она прыгнула с утеса и полетела по направлению к лунному диску. Оцепенев, я смотрел, как то, что казалось Луной, приблизилось ко мне и превратилось в раскаленное жерло вулкана. В него: то ли влетала, то ли падала Химера, и багровые отблески пламени играли на ее шкуре. Вот она ярко вспыхнула и осыпалась серебристым облачком пепла. Я стоял на краю утеса, а с неба бесшумно падали хлопья пепла, похожие на крупные снежинки. Его становилось все больше. Я уже перестал что-либо различать в этом пеплопаде, а он все шел и шел.
Химера-Семаргл – сон Глеба
Я проснулся в поту и с лихорадочно бьющимся сердцем.
– Ну и сны мне стали сниться, кошмары какие-то! То огненные драконы, то летающие собаки! – Думал я, сидя на диване. Реальные события отражались в сновидениях, словно в кривом зеркале, обретая свою, непонятную и пугающую меня, жизнь.
– Слишком много новых впечатлений в последнее время обрушилось на мою бедную голову, вот мозг и глючит в стремлении их переварить. Да еще и наелся на ночь как удав – уныло думал я, вставая, чтобы спуститься на кухню. Выпив там стакан холодной воды, я успокоился, вернулся в комнату и вскоре крепко уснул, на этот раз без сновидений.
Глава 2. Учитель и Ученик
Часть 2. На путь воина
В среду отец сказал, что с пятницы он в отпуске, ему нашли замену. И отдыхать он будет два с половиной месяца, отпуск дали сразу за два года. Отец был инженером-электронщиком, и обслуживал сложное оборудование на военной радиолокационной станции. В прошлом году его не отпустили, так как на станции велись ремонтные работы, и было необходимо присутствие отца.
– А так как у матери отпуск начинается позже, то и в Аркаим мы поедем ориентировочно через два месяца, всей семьей. Поездка займет четыре дня: день туда, два дня на месте и день на обратную дрогу. Успеем съездить до конца моего отпуска! – Объявил отец. Я прикинул, что это будет начало августа.
– А пока мы с вами будем ходить в лес, на рыбалку, и помогать матери в огороде, – сказал он, обращаясь к нам с Ярославом. Ярослав воспринял его слова без энтузиазма. В последнее время он серьезно увлекся музыкой. Ярослав в этом году окончил музыкальную школу, хорошо играл на гитаре и саксофоне. В следующем году он заканчивал одиннадцатый класс и серьезно подумывал поступить в консерваторию, инженерная и военная деятельность его не привлекала. В то время, как я хотел стать кадровым военным. Он и еще трое ребят даже объединились в ансамбль, и с увлечением тренировались в ДК, когда была свободна ударная установка с большим барабаном и медными тарелками. А я был рад проводить больше времени с отцом. К тому же я надеялся, что мы чаще будем ездить с ним на стрельбища. Отец с двенадцати лет учил меня стрелять. Сначала с мелкокалиберной винтовки, потом с охотничьего ружья и арбалета. А последние полгода я иногда ездил к нему в часть, где учился в тире стрелять из пистолета, винтовки и даже из автомата. Не знаю уж, как отцу это удалось, но мне разрешили посещать тир в его присутствии. А в лесу, возле охотничьей избушки, где мы иногда ночевали, отец поставил стенд, и я учился метать ножи. У меня это неплохо получалось. Я чувствовал, что за весну возмужал не только внешне, но и физически, стал выносливее и сильнее. Занятия спортом не прошли зря. – Жаль, что до сентября не будет занятий по боевым искусствам! – с сожалением подумал я. Маркел объявил на прошлой тренировке, что последнее занятие состоится завтра, и до начала нового учебного года мы свободны.
– Видимо, у него есть свои личные дела, – с грустью заключил я.
– Ну, ничего, буду заниматься самостоятельно!
Переделав за несколько дней домашние дела, отец предложил нам с Ярославом отправиться на полтора месяца в лес, пожить в охотничьей избушке, порыбачить и поохотиться. Ярослав отказался, а я с радостью согласился. Отец сказал, что в понедельник, рано утром мы выезжаем, и чтобы я собрал вещи. Я с энтузиазмом начал паковать рюкзак.
Отец поднял меня в пять утра, когда мать с братом еще спали. Мы, стараясь не шуметь, позавтракали, погрузились в отцовский Уазик и поехали. Хорошо, что мы выехали по холодку, день обещал быть жарким, на небе не было ни облачка. Время в дороге бежало незаметно. Я с наслаждением вдыхал лесные запахи, наблюдая, как просыпается лес. Дорога постепенно превратилась в еле заметную заросшую травой колею, ездили по ней редко. Наконец пересекли небольшой ручей, значит, до избушки остались считанные метры. Когда подъехали, отец начал выгружать из машины снаряжение, а я вынимал свой рюкзак, стоя спиной к избе. Вдруг по спине пробежал холодок. Резко выпрямившись, я оглянулся. На крыльце избушки стоял Маркел.