Точно также вокруг суетились тренеры и родители, стоял размеренный гул, а отец поил меня чаем из большого стального термоса, и кормил вкусными бутербродами с вареной колбасой и листиком салата. Тогда мне казалось, что ничего вкуснее этих простых бутербродов и горячего сладкого чая из термоса, просто не существует. Деревянный выкрашенный масляной краской пол холодил босые пятки, из-за чего мы, с такими же мелкими пацанами, постоянно забегали на тонкие маты из кожзаменителя, чтобы посмотреть на очередную пару борцов. Борцы были того же возраста, что и мы, поэтому ничего особенного и интересного не было, оставалось только ждать, или иногда совершать дикие пробежки в толпе таких же малолетних хулиганов из моей спортивной школы. Я вынырнул из воспоминаний и поморщился. Это прекрасное утро омрачало воспоминание состоявшегося накануне разговора. Вчера я получил с посыльным мальчишкой письмо от Сан Ву с просьбой о встрече, которая состоялась тем же вечером.
Старый торговец ждал меня в небольшой забегаловке, которая находилась в не очень фешенебельном районе третьего кольца, на восьмом ярусе, тут в основном обитали не слишком состоятельные ремесленники, а еще торговцы низкого ранга и финансовых возможностей. Но зато тут было проблематично отследить человека, так как народа было много, и все постоянно мельтешили, как в скоростном калейдоскопе. Старик сидел за столиком в углу заведения и с брезгливым выражением на лице, потягивал травяной отвар из большой кружки:
— Добрый вечер, уважаемый Сан Ву! — поприветствовал я своего партнера, — Ну и паршивую же вы выбрали дыру для нашей встречи!
— Зато тут нет лишних ушей, а хозяин мой человек, и сразу предупредит о посторонних! — парировал Сан Ву.
— Ну, вам виднее, но давайте перейдем сразу к делу, не просто так же вы вызвали меня в эту забегаловку?
— К делу, так к делу, — согласился мой собеседник.
— И? — я вопросительно поднял бровь.
— Я хотел у тебя спросить, ты же в курсе, что никто не даст тебе пройти дальше седьмого-восьмого этапа?
— Почему? — мне действительно было интересно, так как турнир был хоть и довольно престижный, но как по мне довольно обычный.
— Хоть ты этого и не понимаешь, но на поздних этапах останутся только дети очень-очень уважаемых людей, а ты, я извиняюсь, сейчас просто никто. Тебе не позволят выйти даже в розыгрыш финальных боев. Как бы ты не был хорош, но когда бои идут на арене первого кольца, то всех бойцов оценивают очень серьезные люди, после чего проводится отбор в самые лучшие боевые школы, тогда же крупные чиновники отбирают своих будущих помощников.
— Я почему мне нельзя попробовать? — проговорил я, стараясь придать голосу как можно обиженных интонаций.
— Как я уже говорил, потому что ты никто из ниоткуда! У тебя нет семьи, на которую можно было бы надавить, в случае если ты не будешь лоялен к своему начальнику! У тебя нет влияния и важных знакомств. То есть кроме морального удовлетворения, и потраченного здоровья победа, если у тебя, вдруг, получится, ничего тебе не даст, а чьё-то места ты при этом займешь!
— И к чему вы мне это все сейчас говорите, уважаемый Сан Ву? — спокойно проговорил я, отя внутри уже начало подниматься пламя всё сжигающей ярости.
— А к тому, друг мой, что твой финальный, в этом туре, бой приходится на сына очень уважаемого человека, из администрации второго кольца, секторальной администрации, я бы сказал. Поэтому этот бой тебе надо слить! При этом парень не должен сильно пострадать, чтобы он мог без проблем сражаться в дальнейших боях.
— А мне какой от этого профит? — вопрос был не праздным, да и мне было любопытно, во сколько меня оценят, и сколько я вообще «стою» в глазах местных «уважаемых людей».
— Пятьсот тысяч, — произнес Сан Ву, — и еще вы станете неофициальным старшим в вашем секторе, я дам вам выход на секторальную администрацию третьего кольца. Это очень хорошая должность, которая даст вам возможность, в дальнейшем претендовать на звание официального чиновника!
— Это не серьезно, уважаемый! Должность старшего, и миллион золотых, из них половину до боя!
— Согласен! — странный блеск в глазах старого торговца, намекнул мне на то, что сильно продешевил.
Только много позже я узнал, что миллион — это самая нижняя планка из тех взяток, что даются участникам за проигрыш. На самом деле ставки могли быть и десять, и даже, ближе к финалу, под сотню миллионов. Это учитывая, что в наружном кольце на пару золотых монет, семья простолюдинов из пяти-семи человек, может, хоть и скромно, но прожить около полугода. Такой разрыв в уровне жизни потрясал, но бороться с «ветряными мельницами» я не видел никакого смысла. Конфренко существовал в таких условиях почти двадцать тысяч лет, и убеждать кого-то, что все плохо, что все прогнило, и надо что-то менять, дело совсем гиблое. И, допустим, смогу я поднять на восстание миллион, или даже два миллиона человек, толку то с этого. Одна только стража внутреннего дворцового парка, может уничтожить весь город особенно не напрягаясь. Ведь разница меду «звездным воином» и между бойцом того же Кристального ранга просто невероятно большая. Тем временем беседа продолжалась: