Жук взметнул глаза, дескать, не учи ученого. Но правее взял. С предельной осторожностью ввел шину с острой цепью в коварное тело древесины.
Распил старых построек всегда таит неожиданность, вследствие чего может слететь цепь или погнется шина. Ремонт встанет в копеечку. Лучшее, что может быть, затупятся режущие кромки. Заточка цепи — операция рядовая, больших денег не требует, но время теряется.
Не пройдя одной четверти толщины бревна, цепь вновь со скрежетом выбросила фейерверк искр. Жук поспешно вынул пилу. Нет, это не гвоздь и не скоба. Это нечто объемное.
— Может быть, для жесткости забили трубу? — предположил Жига.
— Тогда с торца её должно быть видно. — Жора быстро обогнул угол сруба, глаза уперлись в торец. — Смотрите, сердцевина трухлявая!
Жора отковырнул от торца гнилушку сердцевины, рука смело вошла вовнутрь.
— А-а-а! — завопил Жига. — В таких расщелинах селятся змеи!
Жора быстро выдернул руку. Со среднего пальца капала кровь.
— Я что говорил? Быстрее отсасывай кровь и выплевывай. Это яд!
— Счас змеюку перережу пополам, — сказал Жук, потрясая пилой. — Жига, стой напротив торца. Как появится змея, бей топором. Я и вправду прошлой весной загнал гадину под амбар. Черная гадюка больше метра длиной.
Жора побледнел. Смерть не входила в его планы. Страшнее смерти — паралич, страшная аллергическая реакция, от которой тоже помрешь, но не сразу. Прежде боль разорвет тело на кровоточащие части. Жора сунул палец в рот, губы зачмокали, точно у годовалого карапуза, получившего соску-пустышку,
Пила взревела. Соприкосновение с металлом не прошло бесследно. Жуку требовалось больше усилий для распила. В полуметре от неудавшегося пила сделал второй. На этот раз успешный. Следующий пропил — у противоположного венца. Жига придерживал бревно. Как только Жук отошел в сторону, он легким титановым ломиком поддел кругляк, аккуратным рывком спихнул его с верхнего ряда сруба. Метровый остаток венца остался белеть свежим распилом.
Жук отложил пилу. Вдвоем с Жигой ухватились за култышку бревна. Жора, невзирая на сочащуюся кровь, взял топор, занес стальной клин над головой, приготовившись к сокрушительному удару. Жук вместе с Жигой рванули остаток венца. Раз, второй… култышка вышла из угла сруба. С грохотом что-то серебристое ухнуло под ноги. Жук с Жигой успели отскочить.
Жора не растерялся. Хлобыстнул что было сил и злости. Эмоциональное воздействие сделало удар сокрушительным, но слепым и неточным. Чурка превращена в щепки. Но то, что предстало перед удивленным взором, заставило разом вскрикнуть.
В куче щепы, трухи, в налете свежих опилок, поблескивая старинным серебром, стоял ларец сантиметров тридцать в длину и пятнадцать в ширину.
— Вот тебе и змея, — прошептал Жора и, сплюнул остатки крови, вытер покалеченный палец о штанину.
— Это что — клад?! — вскричал Жига.
Жук присел на корточки, обе руки ухватились за ларец и переместили его на коленки.
— Тяжелый, — пробормотал он.
— Из чистого золота! — воскликнул Жига.
— Какое золото? Из серебряных пластин сделан. Пластина по пластине. Одни расклепаны в каркас, другие — точно чеканка. Или гравировка. Непонятно...
— Что же внутри? — прошептал Жора. — Дай подержать.
Жук, протянув ларец, сказал со смешком:
— Держи. А лучше ставь его на чурбак.
Ребята уселись вокруг, разглядывая находку и не решаясь открыть. Елы-палы, настоящий клад! Этому амбару, который пилят на дрова, не менее двухсот лет. Когда-то вокруг него ходили бородатые кряжистые старообрядцы, опальные золотодобытчики. Да и сам прадед Жука крестил лоб двумя перстами, серебро и золото утаивал от царской власти, перешедшей на троеперстное крестное знамение.
— Красивая коробочка! — Жора причмокнул языком. — И очень тяжелая. Открывай быстрей, Жук. Что медлишь?
— В этой коробочке, скорее всего, упрятан клад, значит, это принадлежит государству, — произнес Жига с видом знатока.
— Ты уверен, что это клад? — усомнился Жук. — Это сейф. И принадлежит нашей семье: бабуле, мамане и мне.
Друзья скисли: что так сразу обламывать? Одному бы Жуку ни за что сейф-ларец не заполучить.