— Вот они, азиопы наши, — сообщил Антон. — Сидят тут с рюкзачками, как туристы. Эй, грибники! Повеселей немного!
Морохов увидел своих соседей по дому.
Они сидели на поставленных в ряды раскладушках. Маленький человек со смугло-желтым лицом и изящными руками смотрел переносной телевизор, настроенный на “Евроньюс”. На соседней койке развлекались нардами: двое играли, четверо наблюдали за игрой. Взглянули на него с испугом, пошептались между собой, но потом сказали “Хелло!” и свое занятие продолжили. Один из них, посмотревший на Морохова исподлобья, был почти подростком. На скупом его лице с загаром цвета пыли выделялись лишь по-блатному прищуренные глаза и вытянутые в трубочку, почти женские по форме губы. Он сильно напомнил Морохову беспризорника из каких-то старых советских не то фильмов, не то фотографий.
Игра шла на деньги: вдруг все зашумели, один постоялец “Погребка” махнул рукой и положил свой проигрыш — монетку в пять евроцентов. Чтобы расплатиться, он достал из кармана предмет, который сильно Морохова удивил. Не бумажник, а именно что металлически клацнувший кошелек с мягким поношенным кожаным животом, совершенно подобный тому, который много десятилетий, с послевоенных времен, носила его бабушка в сумке рядом с удостоверением ветерана труда и плетеной “авоськой”. Владелец этого предмета был мужик лет сорока. Его большие глаза с желтоватыми белками были выпуклы настолько, что взгляд непрерывно выражал сердитое удивление. Когда он говорил, на его лице медленно двигались широкие усы, напоминавшие два симметричных лоскута, вырезанные из темной, гладкой, тяжелой шубы.
А на руках у них были часы с логотипами знаменитых марок. Предпочтение было отдано крупным моделям с изобилием кнопок и стрелок. И ремешки, выполненные из ярких, блестящих кож экзотических животных, рожденных на Востоке, — пластиковой змеи и пластикового крокодила.
Подошел консьерж.
— Что ж, вот вам наш подземный корабль, настоящий, не на картине — со всеми его пассажирами. Имен их я, извините, не знаю, да если бы и знал, то не запомнил. Но шестеро, что играют, и еще один на кухне — крестьяне из Бангладеш. Им вся деревня деньги собирала. Смешно, но я не исключаю, что это самые выгодные инвестиции в мире. Год работы при каком-нибудь европейском отеле — и каждый из них в двойном размере вернет свой долг. Есть еще пятеро афганцев. А тот маленький господин — оригинальный клиент, он идет по особому тарифу. Трудился в спецслужбах Мьянмы. Как водится, произошла ротация кадров, и многих его коллег, вероятно, уже расстреляли. Этот полковник сумел бежать. Теперь с нашей помощью он тихо переберется на другую, так сказать, сторону глобуса. Партнеры Тарика создают для него новые документы, чтобы не всплыла тема военных преступлений.
Они прошли дальше, и там был еще один гость, сидевший отдельно от всех. На коленях у него располагалась хлопковая одежда с ниспадавшими то ли рукавами, то ли штанинами. Держа в пальцах длинную кривую иголку, он чинил свой гардероб, поворачивая тусклую, грубую вещь и оценивая ход работы.
Этот человек поднял голову, когда Морохов приблизился к нему. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
“Не может быть, — подумал Слава. — Какое поразительное сходство!”
Беженец, которому, очевидно, надоел этот обмен взглядами, что-то произнес, засмеялся и вдруг резким движением ткнул иголкой в направлении Морохова. После этого вновь спокойно принялся за шитье.
Мстислав Романович дальше стал гулять по обеденному залу немецкого ресторана. К его удивлению, здесь было аккуратно и чисто. В углу стояли швабры с круглой щеткой и логотипом знаменитой спортивной фирмы на рукоятке.
— Наследие предыдущих эпох, — объяснил Ибрагим. — Наверху, если вы помните, планировался зал для керлинга. Спортивная фирма в расчете на контракты подарила образцы инвентаря. Можно мыть полы. Еще есть камни для игры, с ними пока не знаем, что делать. Видите, в чем-то у нас даже избыточная роскошь.
— Но окон здесь нет, — заметил Морохов. — И так, без дневного света, они неделями сидят?
— Ничего, — сказал Ибрагим. — Ребятишки привыкли.
Зашли в узкую круглую пещеру, замышлявшуюся, как VIP-кабинет, под потолком висел фонарь с синими витражными стеклами и надписями “Nurnberg”. Сели на лавки. Консьерж махнул рукой, сделал распоряжение, и через несколько минут Валерик принес им кофе, плескавшийся в толстых фаянсовых чашках с выщербленными краями. Ибрагим осторожно заговорил: