Михаэль вдруг осознал, что обдумывает своё положение так, будто находится в опасности. Но ведь на деле все иначе. Среди собравшейся публики он мог чувствовать себя словно в окружении надёжной охраны, а уж хозяин дома целый год старался завоевать его дружбу. И все же, несмотря на это, Михаэлю было не по себе. Это не зависело ни от собравшихся гостей, ни от силиконо-каучукового гоуля, ни от телекамеры. Причина таилась в другом. В том, что... Нет, он сам не знал, в чем. То было предчувствие невидимой опасности, словно близящейся грозы. «Что-то здесь не то, - подумал Михаэль ещё раз. - Что-то должна случиться».
- Михаэль? - По тому, как отец дёргал его за руку, Михаэль понял, что тот уже не в первый раз окликает его. - Ты заснул, что ли?
В голосе звучали рассерженные нотки, несоразмерные с провинностью Михаэля. Возможно, отец тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Какой-то усердный слуга навязал ему бокал шампанского, свободную руку он засунул в карман смокинга (взятого напрокат), но это не помогало ему казаться непринуждённым.
На выручку Михаэлю пришёл Вольф.
- Парень просто растерялся, - сказал он, подмигивая Михаэлю. - Должен признаться, я немного сплутовал, посылая приглашение, но я боялся, что иначе вы не придёте. По правде говоря, я и сам ненавижу эти вечера-коктейли.
- Я тоже, - заверил отец.
- И все так, поверьте мне. Вы только оглянитесь. Все топчутся и стараются незаметно оказаться на виду, чтобы завтра мелькнуть по телевизору или в газетах. - Он вздохнул.
Михаэль не понял, что Вольф хотел этим сказать, и заметил:
- Тогда зачем эти люди ходят на приёмы?
Отец посмотрел на него с ужасом. Вольф тоже на секунду обомлел - и потом искренне рассмеялся.
- Хороший вопрос, Михаэль, - сказал он, - Правда хороший вопрос. Я буду задавать его моим гостям, когда они опять начнут жаловаться на эти пустые сборища.
Отец Михаэля скромно вздохнул:
- Пожалуйста, извините моего сына. Он иногда...
- Но ведь он сказал правду, - перебил его Вольф, - Честно говоря, я и сам несколько раз задавал себе тот же вопрос. Но так и не отважился произнести его вслух. - Он сделал глоток шампанского.
Отец Михаэля поспешно повторил этот жест, но у него не получилось той непринуждённости, и Михаэль ещё раз подумал, что зря они пришли сюда.
Чтобы прервать неловкое молчание, Михаэль указал на гоуля из пластика и спросил: - А для чего он?
Вольф окинул ядовито-зелёное силиконовое чудище нежным взглядом и горделиво произнёс:
- Ничего, да? Модельщики превзошли самих себя. Я им так и сказал: я знал, что вы молодцы, но не думал, что до такой степени.
- Да, да, - кивнул Михаэль. Сама близость этой фигуры не только нервировала его, но внушала ему страх - Так для чего же он?
Глаза Вольфа лукаво блеснули:
- Это пока секрет. Скажу только, что я задумал на сегодня один сюрприз, в котором наш зеленокожий друг будет играть не последнюю роль. Как, впрочем, и ты.
- Я? - ошеломлённо спросил Михаэль и взглянул на отца. Тот быстро отвёл глаза, но Михаэль успел заметить выражение на его лице. - Ага, вон оно что. Заговор!
Отец с большим интересом разглядывал носки своих башмаков, а Вольф наигранно сокрушался:
- Ах, угадал. Заговор, но совсем маленький. В конце концов, мне было просто необходимо, чтобы ты сегодня пришёл.
- Зачем?
- Ну нет, больше ни слова не скажу. Иначе какой же это будет сюрприз?
Михаэль отступился. Он хорошо знал, что приставать к писателю бессмысленно. Искоса взглянув на гоуля, он отвернулся, но и спиной, казалось, чувствовал язвительную ухмылку Вольфа.
- Надеюсь, вы с отцом на меня не сердитесь, - продолжал Вольф. - А сейчас мне ещё нужно поздороваться с другими гостями и приступить к приготовлениям. Я ещё подойду к вам. Чувствуйте себя как дома. - И с этими словами он быстро исчез в толпе, как рыбка в стае.
Михаэль покачал головой ему вслед. Вольф как был хвастунишкой, так и остался. Хотя, бесспорно, умел произвести эффект. Он не мог бы ни слова прибавить или убавить, чтобы ещё больше разжечь любопытство Михаэля. Как, впрочем, и его тревогу.
- Что такой пасмурный? - спросил отец. - Любой из твоих друзей полжизни бы отдал, чтобы оказаться сегодня на твоём месте.
А то Михаэль сам этого не понимал! Ведь Генри Вольф был не просто писатель, не просто знаменитый, но, пожалуй, самый знаменитый писатель страны. Его новый роман вот уже несколько месяцев возглавлял список бестселлеров и переводился на дюжину иностранных языков.
И такой человек готов был пойти на любые уловки, лишь бы залучить к себе на журналистский приём в качестве почётного гостя обыкновенного девятиклассника! Да его друзья все бы отдали, чтобы поменяться с ним, а он ещё чем-то недоволен.