Мальчика все ещё трясло. Михаэль не видел его глаз за тёмными очками, но был уверен, что Хендрик без сознания или близок к этому состоянию. Надежда перемолвиться с ним пропала. Вместе с тем тревога за Хендрика переросла в панический страх. Лицо Хендрика было обожжено, губы кровоточили, и он что-то бормотал в горячечном бреду. Михаэль потянулся рукой ко лбу своего друга, но тут же отдёрнул её, сообразив, что только причинит ему боль; Он осторожно опустил край одеяла и встал.
Отец все ещё говорил с полицейскими. Другой вернулся к машине и стал что-то говорить по своей рации. Вой сирены между тем становился все громче. Михаэль поймал взгляд отца и, догадавшись, что там говорится о вещах, не предназначенных для его ушей, отвернулся в сторону дороги. Сирена была слышна совсем близко, а вскоре появилась и машина «скорой помощи», свернула к подъезду, и из неё выпрыгнули два санитара в красных куртках и белых штанах, не дожидаясь полной остановки автомобиля.
Михаэль отошёл в сторону, чтобы не мешать санитарам, однако следил за каждым их движением, когда они поднимали Хендрика на складные носилки. То была обычная процедура, которую он множество раз видел по телевизору, но теперь, когда она касалась, знакомого для него человека, он з тревоге замер.
Когда санитары понесли носилки к машине, Хендрик пошевелился. С губ его сорвался крик боли, очки сползли с лица и упали на землю, и Михаэль увидел, что ошибался; Хендрик был в сознании, и в его глазах, несмотря на боль и жар, мелькнуло узнавание.
Михаэль одним прыжком оказался рядом с носилками. Отец окликнул его резким тоном, и один из санитаров попытался его отогнать, но Михаэль продолжал шагать рядом с носилками.
- Хендрик! - позвал он. - Что с тобой? Зачем ты пришёл?
Хендрик среагировал, может быть, не на слова Михаэля, а на звук его голоса. Взгляд его впился в Михаэля. Губы пытались вылепить какие-то слова, но смогли издать только стон, а рука с трудом выбралась из-под одеяла и потянулась к Михаэлю. Он взял её и содрогнулся, почувствовав, какая она горячая и пузырчатая.
- Это ещё что такое! - прикрикнул на него санитар и оттолкнул его. Михаэль споткнулся, но не выпустил руку Хендрика. В глазах Хендрика читалась мольба, безмолвная, но тронувшая его воспоминания. Пальцы Хендрика разжались, и что-то маленькое и твёрдое скользнуло в руку Михаэля. Он инстинктивно зажал кулак и заглянул санитару прямо в лицо. Глаза мужчины сердито сверкнули, но Михаэль достиг, чего хотел: за ту секунду, на которую он отвлёк взгляд санитара, он успел незаметно спрятать в карман предмет, полученный от Хедрика. Он с беспокойством проследил, как носилки задвинули в машину и закрыли дверцы. Машина тронулась с включённой сиреной и умчалась в сопровождении полицейских.
Вернувшись к отцу, Михаэль вместо ожидаемого гнева встретил озабоченность.
- Всё в порядке? - спросил отец, и по его тону Михаэль понял, что это не пустая фраза и что он действительно опасается - да, но чего? Не дождавшись ответа, отец мягко улыбнулся Михаэлю, повернулся к стоящему рядом полицейскому и кивнул, К удивлению Михаэля, полицейский удовлетворился этим кивком и, ещё секунду посверлив Михаэля недоверчивым взглядом, повернулся и зашагал к своей машине.
- Идём, - сказал отец. - Поехали домой. Нам здесь больше нечего делать. И не беспокойся, он в хороших руках. Врачи позаботятся о нем.
- Ты думаешь, он выкарабкается? - шёпотом спросил Михаэль, не глядя на отца, но чувствуя его неуверенность.
- Я надеюсь, - сказал отец и тут же поправился: - Даже не сомневаюсь. Меня беспокоят только его глаза, но, может. все обойдётся. Солнце ещё не успело как следует взойти. Если он не смотрел на него прямо, то все обойдётся.
Когда они сели в машину, отец помрачнел и сказал:
- Сколько же бедняга просидел взаперти в той дыре под бассейном? Этот Вольф ещё безумнее, чем я думал.
Михаэль взглянул на отца. Эти слова прозвучали вполне убедительно, как будто он пытался объяснить то, что заведомо не соответствовало действительности.