Лифтер шел следом, не делая попыток прервать монолог.
«Черная змея печали. Плавали, знаем».
Старичок чересчур усердно сыпал фразами, словно не договаривая чего-то важного. Любой вызов коммунальщиков стоил денег. Чем сложнее вызов, тем дороже. Вызов кадетов-добровольцев стоил намного меньше, чем работа профессионалов. Разница в счетах, выставляемых Министерством обороны, была существенна по сравнению с оплатой городской Коммунальной Службе Спасения, в просторечье «каэсэсовцам».
Все, о чем рассказывал жэковец, пока укладывалось в привычные рамки. В лифтовой шахте обосновалась какая-то тварь, облюбовав бетонный ствол под логово.
Задача лифтера определить, что за нечисть, и принять меры в зависимости от обстоятельств. Несколько расплывчато и неопределенно, но так записано в инструкции. Черным по белому. Как хочешь, так и истолковывай.
Симптомы пострадавших жильцов указывали на то, что в шахте поселилась тварь, питающаяся человеческими эмоциями. Метаболизм таких существ основывается на том, что они паразитируют на чувствах людей, встраивая их в свою ментальную нейроцепь. Не самый худший вариант. Есть существа, которые жрут жизненные силы людей лишь до тех пор, пока не пройдут стадию личинки, а затем переходят на пожирание «свежего мяса». Вот тогда и начинается работа у Коммунальной Службы Спасения. Хотя главная задача каэсэсовцев – предотвращать такие инциденты, случающиеся все чаще и чаще…
Ход мыслей прервал громкий голос старичка:
– Вот мы и на месте. Можете приступать.
Они стояли на широкой лестничной клетке первого этажа. Старичок замер у ребристой дорической бетонной колонны, упирающейся в потолок. К раздвижным металлическим дверям лифта он предусмотрительно не приближался. Стараясь не встречаться взглядом с Олегом, он суетливо потирал руки.
– Посмотрим. – Лифтер поставил рюкзак на пол, выложенный кафельной плиткой разных размеров и цветов. Не подъезд, а сплошная эклектика стилей. – Послушаем. – Шаржуков расстегнул «молнию» на походном бауле и достал из внутреннего кармана микрофон направленного действия. А за ним из бесчисленных карманов и кармашков появилось и другое необходимое оборудование.
Перед тем как начать действовать, Олег достал из нагрудного кармана герметичный пенальчик и, сдвинув крышку вбок, вытряхнул из него на ладонь капсулу. Предпоследняя. Из руки красная капсула перекочевала за щеку. Так, на всякий случай. Лифтер еще на флотской службе крепко усвоил, кто бережет береженого. Лучше дуть на холодную воду, чем потом остаться без губ.
Щелк-щелк – и на уровне глаз удобно закреплена фиксирующим обручем панель наблюдения. В гнезда разъемов вставлен кабель камеры и активирована «горошина» микрофона. Лифтер включил аппаратуру в рабочий режим. Перед глазами пробежали столбики цифр, выведенных на панель. Приборы исправно работали, все в порядке, можно приступать к осмотру.
Шаржуков мысленно перекрестился и, наклонившись, просунул гибкий оптоволоконный кабель с камерой на конце под створку двери лифта. Он начал медленно и осторожно стравливать кабель в шахту.
Поначалу камера исправно показывала чернильную темноту, пока автоматически не переключилась в режим ночного видения. На панели высветились в зеленом мертвячьем свете стены и стальные жилы тросов, уходящих вверх.
Никого и ничего необычного. Однообразная картинка и… полнейшая тишина. Ни скрежета лапок вездесущих тараканов, ни шороха мелкого мусора на дне, гоняемого сквозняком, не было слышно.
Оглушающую тишину в наушниках ненадолго разорвало гудение электромотора и лязг дверей лифта наверху. Кто-то спустился на пару этажей ниже. Хорошо, что на свете еще не перевелись лентяи, которым тяжело пройти ножками пару десятков ступеней.
За то время, что двигалась кабина лифта, в шахте произошли изменения. Неаккуратный наплыв бетона на стене неожиданно сдвинулся вбок… на целый метр.
«Ну, что там?!» – раздался громоподобный глас. Голос жэковца, усиленный микрофоном, раздался в ушах колокольным набатом, больно ударив по барабанным перепонкам. Лифтер чудом сдержался от чудовищной брани и показал кулак. Старичок поспешно прикрыл рот ладонью, показывая, что понял свою ошибку.
Стравив дополнительные метры кабеля с разматывающейся катушки, Шаржуков приблизил камеру к подозрительному наплыву бетона и аккуратно прикоснулся к нему объективом.
Стены неожиданно зашевелились и пошли волнами. Зеленоватый в ночной подсветке бетон сменился шевелящейся студенистой массой, расчерченной изломанными линиями, потом резко взбух бесформенным бугром и медленно опал. Бетонные стены потеряли очертания…