— Мне очень жаль, Маргарет.
— Почему? Вашей вины здесь нет.
— Я должен был привезти вас не к себе, а в гостиницу, и все бы закончилось благополучно.
— Вот если бы я не напилась… Нет, виновата только эта стерва, Лили. Это же она растрезвонила по всему университету.
Ли повел плечом.
— Не она, так кто-то другой: привратнику моего дома, персонал гостиницы… Вам не следовало ставить точку.
Маргарет вздохнула:
— Еще как следовало. Хотя бы из-за Боба, который считает себя святее папы римского. Все началось, когда я только сошла с трапа самолета. Мне не нужно было прилетать сюда, Ли Янь. В горячке я напорола такого… Хотела бежать от опостылевшей жизни там, в Штатах, — не важно куда. Вот и оказалась в Пекине. Уэйд, собственно, говорил правду: меня не интересовал Китай, я ничего о нем не знаю. В голове одна мешанина из наших пропагандистских лозунгов: поголовная бедность, тирания КПК… — Губы женщины изогнула печальная улыбка. — Если бы не встреча с вами, я, наверное, прожила бы здесь шесть недель как робот и вернулась домой с по-прежнему закрытыми глазами. А дома меня ждало бы все то же самое. Но за эти четыре дня мир в моих глазах встал с головы на ноги. Завтра в Чикаго вернусь не я — совсем другой человек. И жизнь тоже будет другая. Я начну ее заново. — Маргарет пристально смотрела в свои ладони. — Хотела бы я только, чтобы… — Голова американки поникла. — Ладно, Господу виднее. Скажите лучше, почему вы привезли меня к себе?
Взглядом опытного водителя оценив дорожную обстановку, Ли свернул на Восточную Чунвэньмэнь, откуда был разрешен въезд на привокзальную стоянку. «Потому что ты нужна мне, потому что я не мог с тобой расстаться», — хотел сказать он, ничуть не пугаясь гнева небес.
— Потому что где-то рядом крался Джонни Жэнь. Я думал о вашей безопасности.
— О!.. — В глубине души Маргарет надеялась услышать другое. — Шефу вы все объяснили точно так же?
— Да. На него это не произвело никакого впечатления.
Душа чуть воспрянула.
— Вот что больше всего возмущает. Я провела ночь в квартире с мужчиной. Ночь совершенно невинную, однако никто в это не верит. Какими ханжами могут быть люди!
— И когда вас считают виновной, становится жаль, что вы так и не совершили преступления…
— Жаль? — В Маргарет вновь шевельнулась надежда.
Ли искоса взглянул на американку, но Маргарет в этот момент отвернулась, и инспектор не смог различить выражения ее лица. Сердце в груди доктора Кэмпбелл гулко стучало. Неужели Ли Янь сожалел о том, что они не прикоснулись ночью друг к другу? Логика его слов подсказывала: да, — но интонации… Маргарет захотелось вцепиться ему в уши руками, повернуть к себе голову, закричать: «Что ты имеешь в виду? Что ты тогда чувствовал?» Но сама-то она молчала. Почему? Из страха. Из страха вступить в отношения, у которых нет будущего, из жуткого страха вовлечь в эти отношения его. Карьера, думала Маргарет, значит для Ли Яня так много, что он давно позабыл о возможности физической связи с женщиной.
Миновав здание вокзала, джип повернул на улицу Сихуаши, к дому, где когда-то жил Чао Хэн. Под кроной старого дерева старший инспектор остановил машину, выбрался из-за руля, зашагал к двери квартиры председателя уличного комитета Лю Синьсинь. Маргарет двинулась следом. Детектив постучал. Дверь открыли не сразу.
— Рада вас видеть, инспектор! — Пожилая женщина вопросительно посмотрела на Маргарет.
— Уважаемая тетушка Лю, это доктор Кэмпбелл, патологоанатом из Америки, она помогает нам в расследовании. Вы, случайно, не говорите по-английски?
Глаза китаянки просияли.
— Ох, в последний раз это было так давно! — Она протянула Маргарет руку. — Приятно с вами познакомиться, доктор Кэмбол. — Фраза прозвучала почти без акцента.
Маргарет с удовольствием пожала ее крепкую ладонь.
— Для меня это большая честь, миссис Лю.
— Будьте любезны, проходите, пожалуйста.
Они вошли в комнату, где на вытертом ковре играли внуки тетушки Лю. Двое карапузов лет пяти возились с вырезанным чьей-то рукой из дерева паровозиком и такими же вагончиками. При виде Маргарет в глазах мальчишек вспыхнул восторг.
— Чаю? — спросила китаянка.