— С сегодняшнего дня. Смотри, она дала мне свой мобильный телефон. — Я помахала перед ним ее визиткой.
— Зачем?
— Чтобы я позвонила, если ты изобьешь меня до смерти.
Он не улыбнулся, и я почувствовала неловкость.
— Гил… — тихо позвала я.
— Это не смешно, Луиза. — Он встал и начал беспокойно ходить по комнате, машинально хватая и ставя на место разные мелочи. — Она мне устроила разнос. По ее мнению, я жестокий.
— Не говори глупости! — Я тоже встала и схватила его за руку, чтобы он остановился.
Он вырвался и сердито взглянул на меня.
— Ты не поняла, Лу. Есть вещи, которые ты обо мне не знаешь.
— Ну ты тоже не все обо мне знаешь.
— Конечно, — раздраженно бросил он. — Но я имею в виду нечто серьезное. Во всяком случае, так она считает.
— О чем ты? Слушай, может, мне позвонить Мэйв и спросить у нее, что происходит?
— Ей бы очень хотелось, чтобы ты это сделала. — Он опять принялся мерить шагами гостиную. — Она заставила меня сказать тебе… только обещай, что потом не станешь относиться ко мне по-другому.
Я беспомощно развела руками.
— Как я могу обещать, если даже не знаю, в чем дело?
Он покачал головой и опять уставился на ковер. Я сделала еще одну попытку:
— Ради Бога, Гил, перестань ходить взад-вперед и скажи наконец, что тебя тревожит, а то я могу вообразить нечто ужасное.
Вместо того чтобы вернуться на софу, он сел в кресло и, не глядя на меня, рассказал печальную и глупую историю про Хлою Сандлер.
— Это был настоящий кошмар! Я пытался как-то исправить ситуацию, но получалось только хуже. Знаешь, что меня беспокоило больше всего? Я совсем не помнил, что происходило в ту ночь, когда якобы пытался ее изнасиловать. Я был сильно пьян… Два часа до и после того, как я побывал у нее в квартире, напрочь выпали из моей памяти. Просто какая-то черная дыра! Я слушал, как она и ее соседка по квартире меня обвиняют, и не мог им ничего возразить. Сказал только, что никогда раньше не делал ничего подобного и не думал, что способен на такое, даже в пьяном виде.
— Полицейские тебе не поверили?
— Кажется, поверили. — Он секунду смотрел на меня, потом опять уставился на свои сцепленные пальцы. — Парень, который вел мое дело, сказал, что, по его мнению, это все чушь собачья, но им пришлось выдать охранный ордер, потому что в то время их начальник очень строго следил за такими вещами. А потом я нарушил предписание. Я не должен был к ней приходить. Это было глупо, но я решил, что мы можем разобраться в случившемся как разумные взрослые люди. Думаю, ей тоже было не по себе из-за этой истории. — Он рискнул еще раз взглянуть в мою сторону, пытаясь понять, как я реагирую на его слова. — Признаться, Хлоя полная дура. Хорошенькая, но безмозглая. Сейчас, оглядываясь назад, я думаю: слава Богу, наши отношения так быстро закончились! Жаль только, что я попал на учет в полицию.
Гил явно повеселел. В его глазах появился знакомый озорной огонек.
— И ты не собирался ничего мне рассказывать, — произнесла я.
Он замялся, осторожно подбирая слова.
— Я думал, тебе пока не нужно это знать.
— Значит, ты припас эту историю на потом. Как мило!
От него не укрылся мой откровенный сарказм.
— Я хотел дождаться, когда наши отношения окрепнут. Между нами еще нет полного доверия. — Он пожал плечами. — И потом, я сомневался, что ты захочешь слушать про моих бывших девушек.
— Как я могу тебе доверять, ничего не зная о твоем прошлом? — Я встала. — Понимаю, почему ты сразу не рассказал об этом, но мне не хочется узнавать твои секреты только потому, что ты вынужден их раскрывать под нажимом полиции. Похоже, Мэйв не зря волнуется за мою безопасность.
— А еще она думает, что я избивал Ребекку, потому что однажды она упала и сломала скулу. Ты ведь помнишь? Это был просто несчастный случай. — Гил опять передернул плечом. — Эта женщина-коп хочет выставить меня дьяволом во плоти. Но она ошибается. Потому что меня совсем не знает. В отличие от тебя. — Он встал и подошел ко мне.
— Мне казалось, я начинаю тебя узнавать, — призналась я, отвернувшись.
— Ничего не изменилось.
— Ничего, кроме… — Я замолчала.
— Совсем ничего. — Он нежно обнял меня, и я ощутила его дыхание на своей щеке. — Ты знаешь правду, а она нет. И мне плевать, что думает обо мне эта ручная жирафа столичной полиции. Вообразила, будто я для тебя опасен. Надоело перед ней оправдываться, только и всего. Зато твое мнение мне небезразлично. — Он прижался лицом к моему лицу и обнял меня покрепче. — Скажи, что ты обо мне думаешь.