— Мэйв Эйне Керриган. Теперь ваша очередь.
Он засмеялся.
— С вами все в порядке, да?
— А в чем дело? Почему я здесь?
— Вы помните, что с вами случилось?
Я хотела ответить — хотя бы для того, чтобы он отвязался, — но, открыв рот, поняла, что не знаю ответа, и нахмурилась.
— Не торопитесь.
— Сейчас. — Я подтянула одеяло, которым была накрыта, и от страха у меня засосало под ложечкой, а по спине побежали мурашки. — Сейчас я вспомню.
— Хм-м… — Врач выпрямился, достал ручку и сделал запись в моей карте.
Кажется, я не прошла какую-то важную проверку.
— У меня болит голова.
— Это неудивительно. У вас перелом черепа.
— Ого!
Неприятная новость. Я опять закрыла глаза, пытаясь вспомнить, как и почему это со мной случилось. Автокатастрофа? Да, я сидела в машине… Обернулась посмотреть на того, кто сзади… Но машина, кажется, стояла на месте… Нет, не то.
Когда я снова открыла глаза, врача в палате не было. Вместо него по обе стороны кровати сидели мои родители, усталые и слегка встрепанные. На папе был криво застегнутый кардиган, а мамины каштановые локоны распрямились.
— Что вы здесь делаете? — Я с радостью услышала, что мой голос окреп и стал не таким хриплым.
— Ты очнулась! — На мамином лице появилось невыразимое облегчение.
Я повернула голову и увидела точно такое же выражение у папы.
— Как ты себя чувствуешь, милая?
— У меня болит голова, па. — Это детское обращение невольно сорвалось с моих губ. Я и впрямь была слабой как ребенок и нуждалась в ласке и утешении. А, вот, вспомнила! Обязательно надо сообщить им, что со мной приключилось. — У меня перелом черепа.
— Мы знаем. Врачи сказали. За последние тридцать шесть часов ты то приходила в сознание, то отключалась. — Слава Богу, мама заговорила своим обычным язвительным тоном! Значит, все не так уж и плохо. — Они хотят подождать и посмотреть, нет ли у тебя каких-то психических нарушений.
— Психических нарушений?
Мой папа недовольно прищелкнул языком.
— Послушай, Колетта, не надо ее расстраивать!
Я обернулась к нему.
— Что произошло?
— А ты не помнишь? — Папа смотрел на меня с тревогой, и ради него я опять напрягла память.
— Я была на работе…
— Вот-вот, на работе, — раздраженно подхватила мама. — Тебе приплачивают за то, что ты подвергаешь свою жизнь опасности? Ты вообще не должна была там находиться.
— Мы проводили секретную операцию, — начала припоминать я. — Я сидела в машине, наблюдала.
— Ты бросилась на помощь коллеге, и на тебя напали, — ласково проговорил папа, но его слова заставили меня вздрогнуть.
— Кому я помогала? Что произошло? На меня напал серийный убийца?
— Ты спасла от смерти женщину-полицейского. Да, предполагают, что это был тот самый парень, которого вы искали.
— Его арестовали?
— Кажется, да, — неуверенно ответил папа. — Мы еще не смотрели новости. Мы были здесь.
— Ждали, когда ты придешь в себя. — Мама устало откинулась на спинку стула. — Прости меня, Мэйв, но я не понимаю, что заставляет тебя работать в полиции. И никогда не пойму. Ты умная девочка и могла бы найти себе любое другое занятие. Например, стать учительницей. Или юристом — им хорошо платят.
Сама мама тридцать лет проработала регистраторшей в клинике, а папа служил в страховой компании. У меня раскалывалась голова, и не было никакого желания объяснять про мою любовь к профессии, но я попыталась:
— Ничто не сравнится с работой в полиции, мама. Особенно в сыскной полиции. Я расследую самые тяжкие преступления, и, в случае успеха, люди, их совершившие, оказываются за решеткой. И дело не только в торжестве справедливости — мы хотим, чтобы обычные добропорядочные граждане могли жить спокойно.
«А сколько выходит адреналина!» — мысленно добавила я, а вслух продолжила:
— Это по-настоящему важная работа. Мы спасаем людям жизнь. Если поймаем Поджигателя…
— Он больше никого не сможет убить, — устало закончила мама. — Но, Мэйв, он чуть не убил тебя!
Возникла короткая пауза. Если я скажу, что до сих пор жива, несмотря на все его усилия, вряд ли мой аргумент подействует.
— Ян здесь? — в итоге спросила я.
Родители быстро переглянулись.
— Он был здесь, — ответил папа, тщательно стараясь сохранить бесстрастный тон. — Какое-то время ждал вместе с нами, а потом ему пришлось уйти.
— Он сказал, что придет завтра, — добавила мама.
Я потянулась и почувствовала, что руку держит капельница.
— Значит, не слишком за меня переживает.