— Тут есть кто-нибудь?— раздался очень слабый, тихий голос из-за штор, что отделяли кровать больной Сары. Роза вздрогнула, понимая, что все-таки задремала, пристально глядя на светящийся циферблат часов. Она ждала, когда вернется хоть кто-нибудь — с хорошими или плохими новостями...
Девушка поднялась, зажгла легким движением палочки свечи и подошла к кровати, на которой, наконец, очнулась Сара. На Розу смотрели тусклые глаза с немного косым разрезом.
— Как вы себя чувствуете?— спросила Роза, прочистив горло.
— Пить хочется,— сухие губы больной едва шевелились, видимо, от слабости.
Роза тут же притянула к себе стакан и графин с водой, потом наклонилась, чтобы помочь Саре приподняться. Стекло стукнулось о зубы женщины, та с трудом глотала, делая судорожные вздохи.
— Так лучше?— Роза отставила полупустой стакан и поправила подушку под головой обессиленной таким простым движением Сары.
Она едва заметно кивнула, устало прикрыв глаза.
— Вы Роза,— голос звучал как шелест старых газетных страниц.
— Да,— она опустилась на край постели, стараясь не потревожить Сару. Больная открыла тусклые глаза — оказывается, они были голубыми.
— Ваш отец хранит много ваших фотографий,— шепотом ответила на незаданный вопрос Сара. Сколько ей лет? Двадцать пять? Двадцать семь? По крайней мере, выглядела подруга отца очень юной и хрупкой. Но разве в двадцать семь лет можно иметь дочь-первокурсницу Хогвартса? Теоритически... да. Но тогда... что она делает рядом с отцом, которому уже за сорок?— Где он?
— Он повел Берти в школу, она была здесь...
— Бедная моя девочка...— ресницы дрогнули, на миг скрыв голубезну. Она молчала, словно собираясь с силами снова заговорить.— Давно мы здесь?
Она не спросила где, наверное, догадываясь, что отец сделал, чтобы спасти ей жизнь.
— Несколько дней,— Розе казалось, что Сара пытается не смотреть на нее, оглядывая стены, шторы, потолок.— Вам скоро станет легче... Думаю, когда Тео — он целитель — вернется, он сможет облегчить ваше состояние...
— Вряд ли,— слабо усмехнулась больная, наконец, посмотрев прямо на Розу. Лицо ее немного ожило и стало еще моложе.— Я просто чувствую, как растет луна...
— Тео поможет,— упрямо повторила Роза, отводя взгляд.
— Думаю, он уже помог, раз я все еще жива...
Роза удивленно подняла брови — в голосе Сары слышалось почти сожаление:
— Вы бы предпочли обратное?
Та промолчала, словно обдумывала свой ответ:
— Не я. Вы.
Тишина в свете нескольких ламп казалось мраморной.
— Я никогда не желала вашей смерти,— жестко ответила Роза, хмурясь.
— А должны бы...
— Бред.
Сара улыбнулась, действительно улыбнулась, но вот эта улыбка состарила ее лицо, и Роза подумала, что подруге отца, наверное, уже за тридцать — такой старой и мудрой выглядела она сейчас.
— Я никогда не держала его, Роза,— голос становился тверже.— Мне никогда не хватало эгоизма на это. Я гнала его прочь, я умоляла его уйти... Хотя понимала, что это невозможно...
— Почему?— Роза тоже перешла на шепот.
— Потому что он страдал — поэтому я его гнала. Потому что ему было некуда идти — поэтому это было невозможно, чтобы он нас оставил.
— У него были мы.
Горькая усмешка тронула сухие губы:
— Вы знаете, что такое укус оборотня, Роза? Нет, и слава Мерлину. Это не просто кровь и боль, это щелчок ножниц, которые отрезают вас от вашей жизни. Зубы волка обрывают ваше прежнее существование, не даря нового...
— Мы бы приняли его любым...
— Конечно,— холодная, тонкая рука легла на ее предплечье, и Розе захотелось ее отдернуть.— Но он был бы несчастен — еще больше, чем вдали от вас. Потому что это цена за то, чем мы стали... Волками-одиночками. И каждый выживает так, как может, но единицам получается вернуться к старой жизни...
Роза молчала.
— Вы правы: он остался с нами из-за того, что сделал со мной, хотя я никогда его не винила. Но чувства стыда и вины были в нем слишком сильны — чтобы ваш отец оставил меня и Берти... И как бы я ни гнала его, как бы ни просила уйти от нас, строить свою собственную жизнь, наладить прошлую, он отказывался... Потому что ему некуда было возвращаться...
Роза промолчала: отрицать подобное было бы просто по-детски. Они слушали тишину, и девушка почти молилась, чтобы кто-нибудь пришел и избавил их от этого тягостного разговора.
— Я никогда не просила его быть рядом,— опять заговорила Сара, словно ощущая потребность объясниться, чего Роза совсем не хотела.— Да, он укусил меня, но в этом было совсем немного его вины. Все было подставлено, разыграно, потому что... потому что Тому нужна была я...— в глазах мелькнул страх — почти панический, неконтролируемый, будто не было позади четырех спокойных лет, а тот человек, что тогда начал войну против их семьи, не был убит.— И он меня получил бы в любом случае... Просто вашему отцу не повезло...