— Это всегда была наша комната, если мы оставались здесь ночевать,— прошептал Скорпиус, внося ее в наполненное светом небольшое помещение, где Лили тут же заметила несколько своих вещей и стопку рубашек, наверное, Малфоя. На кровати были небрежно раскиданы маленькие подушки, на окне — задернутые шторы, которые все равно не останавливали солнце.
Он бережно опустился на кровать вместе с ней, вынул палочку и прежде, чем положить ее на прикроватный столик, взмахнул — шторы тут же стали совершенно непроницаемыми, и комната погрузилась во мрак. Еще секунда — и одна свеча справа начала отбрасывать причудливые тени на их лица.
— Мне кажется, что если ты отпустишь меня, то я тут же умру,— прошептала Лили, крепче прижимаясь к нему и обвивая руками его расслабленное тело. Теплые пальцы гладили ее по спине, заставляя закрыть глаза.
— Голова все еще болит?— едва слышно спросил он, его дыхание ласкало кожу.
— Немного,— солгала она. На самом деле, если не думать об этом, то Лили даже могла забыть о боли — с тех пор, как поцеловала его там, в лесу.
— Не пытайся вспоминать...— он коснулся губами ее виска — нежно и бережно, словно стараясь снять боль, которую бы мог ей причинить.
— Я и не пытаюсь... оно само...— она усмехнулась, поднимая голову и ставя подбородок ему на грудь, чтобы смотреть в серебро его глаз, в которых отражалось пламя свечи.— Знаешь, так интересно...
— Что?
— Вспоминаются какие-то странные моменты,— улыбка стала еще шире.
— Какие?— серебристая бровь взлетела, его пальцы играли с ее огненными волосами.
— Например, как я тебя ударила в моей хогвартской спальне... Три раза... и еще раз... после поцелуя...,— она опустила глаза, прикусывая губу, потому что смех почти уже вырвался наружу.— И потом, в Холле, когда вы с Джеймсом там были...
— За газетную статью,— кивнул он, криво усмехаясь.
— И когда ты приволок в мою спальню двух пауков из подземелий...
— Я тебе еще тогда сказал, что не специально,— рассмеялся он,— я же не виноват, что тайные проходы кишат этими милыми созданиями...
— А я была уверена, что ты это сделал специально, потому что поверил слухам о том, что я иду на бал с Грегом Грегори...
— Я всегда верил тебе, Лили,— прошептал он, притягивая к себе ее лицо.— Всегда и во всем. Если бы ты мне сказала, что ненавидишь меня, я бы тебе поверил...
— Перестань,— она положила пальцы на его губы, не желая даже слышать об этом.— Почему я должна тебя ненавидеть?
Он помолчал, видимо, стараясь выбрать самый страшный свой поступок.
— Я не уберег тебя. Из-за меня ты была в опасности... И... Я опять убил,— едва слышно проговорил он, отводя взгляд.
— Нет,— выдохнула она,— нет, ты этого не делал. Папа мне все рассказал!
— Твоего отца там не было,— он тяжело посмотрел на нее.
— Он разговаривал с мракоборцами, что расследуют это дело с похищением... ты не убивал его, это был медальон,— она погладила дрожащими пальцами его бледную щеку.
— Я выпустил заклинание...
— Экспелиармус, Скор!— она почти рассмеялась, не понимая, почему он так расстроен.— Роза это доказала! Да и медальон на эксперименте показал, что входивший в него луч был красным... Мой папа был так горд этим...
— Я не помню,— прошептал он, поглаживая ее волосы и глядя на пламя свечи.— Я совершенно не помню, как произносил заклинание... Я даже не думал о том, чем бросаю в Деверо...
— О чем же ты думал?— она еще крепче обняла его.
— О том, что каждый мой поступок может в будущем отразиться на тебе,— он прикрыл глаза.— Каждое слово, каждое небрежно отвергнутое предложение, каждый мой шаг в прошлом и настоящем — может принести тебе страдания, как в эти дни...
— Мерлин, Скор,— Лили прижалась губами к его скуле, слушая мерное биение его сердца.— Не нужно становиться параноиком только из-за того, что какой-то низкий человек решил тебе отомстить...
— А сколько их еще найдется,— горько усмехнулся он, а потом поцеловал ее — ласково, нежно, едва касаясь, словно боялся ее разбить или сломать. Никогда еще он не чувствовал такой огромной ответственности за кого-то...
— Не найдется, забудь обо всем, что было,— прошептала она.— Я здесь, со мной все хорошо...
— Если не считать, что ты почти ничего не помнишь о нас и каждый миг моего присутствия приносит тебе боль,— угрюмо заметил он.
— Ты сказал, что веришь мне, правда? Так вот слушай: твое присутствие не может приносить мне боль,— улыбнулась она.— Каждое твое прикосновение, даже твое дыхание — как обезболивающее, я просто забываю обо всем... Так было всегда?