Но, наверное, в словах отца все-таки была доля правды. Она действительно по-настоящему ничего не боялась. Ничего, кроме пророчества и своей роли в судьбе Света.
Не боялась, пока предназначение не исчезло из ее жизни и там не появился Джеймс. С ним она научилась многому, что упустила в прошлые годы, сосредоточившись на учебе и на том, что она должна совершить. Он же подарил ей все, о чем она никогда не смела и мечтать: прогулки под звездным небом, цветы на подушке, тосты с маслом в постель, белое платье. Он подарил ей другой мир, он открыл ей этот мир — любви и семьи. И она узнала, что если ты кого-то любишь, сильно, отдавая всю себя, то вместе с этим чувством обязательно приходит другое — страх. Она научилась бояться обыденно, как все остальные люди: если Джеймс опаздывал без причины, если болел, если играл в квиддич, забывая обо всем и рискуя собой ради снитча... Сколько раз на ее глазах он падал с метлы! И она боялась, никогда не показывая ему этого. И знала, что он боится за нее. Как все, кто любит.
Ксения прошлась по камере, грустно улыбаясь, она вспомнила прошедшую ночь, когда Джеймс не спал, потому что их малыш уже давал о себе знать. Ксения то и дело срывалась в ванную, понимая, что это вполне нормально. А ее бедный Джеймс переживал так, будто она медленно умирала. Он был готов носить ее на руках, делать ненужные в тот момент примочки и компрессы, даже вызвать Теодика, которого он не особо любил... А она его успокаивала в перерывах между приступами токсикоза.
«Джим, ну, ты же знаешь, что вы, Поттеры, вообще проблемные люди».— «В смысле?»— «Ну, все время, что я вас знаю, у вас постоянно что-то происходит. Если не очередной подвиг с армией врагов, то маленький Ал, который, пробуя новую волшебную палочку, превращает руку Хьюго в резинового питона. Или ты, возомнив себя гиппогрифом, сигаешь с метлы, словно за спиной крылья и упасть с десятка футов на землю тебе не грозит».— «Я непроблемный».— «Не дуйся, ты как все Поттеры — ходячее приключение. И судя по всему, твой ребенок от тебя решил не отставать».— «Ну, он же Поттер, как-никак».— «Вот я и говорю: успокойся и спи...».
Он боялся, и она боялась, но это было привычно, это было частью их счастливой жизни, полной неожиданностей «от Поттеров». И почти забылся тот, прежний, страх...
А теперь — новый. Опять не за себя. За него. За того, чья душа только начинала ощущаться — мимолетно, тонко, слабо. Но поскольку эта душа была внутри нее, Ксения с каждым днем чувствовала ее все яснее. Ее — сильнее, окружающих — слабже. Но она надеялась, что однажды наступит день, когда она будет чувствовать только его, ее ребенка. Это будет день, когда он будет готов появиться на свет — самый счастливый день в ее жизни. Она мечтала об этом, и сейчас страх, что этот день может не наступить, мучительно подкрадывался из сумрака неизвестности, заставляя ее рефлекторно закрывать ладонью свой еще плоский живот — там, где росла его душа. Его.
— Прости, это я виновата,— снова заговорила Лили, врываясь в маленький мир воспоминаний, что на миг отодвинул мрак и неизвестность. Ксения не стала отвечать: сейчас совершенно неважно, кто виноват. Да и виновата ли она?
Ксения улыбнулась сумраку: если Лили и виновата, то лишь в том, что она была и остается собою, Лили Поттер. Но разве мы выбираем, кем родиться? А главное — в какой семье? Отец, герой, безумно добрый человек, который пытался дать детям все то, чего не было у него, защищал и баловал. Мама, полная нежности и заботы, всегда рядом, особенно с единственной дочерью. Брат, который по-своему, но всегда оберегал и защищал. Дяди, тети, дедушка, кузины... И мир, полный ауры героизма, сказок-былей о герое, которого она называла отцом. Мечты о прекрасном принце... И принц — даже не стена, а крепость, которая сомкнулась вокруг и накрыла куполом безопасности, оберегая и пряча от жестокости и боли реального мира.
Скорпиус Малфой. Ксения всегда считала, что он притянулся к Лили именно поэтому — из-за того, что долгие годы искал что-то, чего не было в его жизни. Он хотел быть кому-то нужным и необходимым. И он нашел это в Лили. И он полюбил ее за все те качества, которых никогда не было у него и которые он на самом деле считал слабостями и изъянами. И делал все, чтобы Лили — такая, какой он ее полюбил — осталась собой, поэтому защищал ее от всего. Пусть он часто, даже при Ксении, шутил над доверчивостью и добротой Поттеров, особенно Лили, называя это «розовыми очками»... Ксения подозревала, что Малфой стремится сохранить у Лили все это, чтобы жена действительно дополняла его... Чтобы он мог учиться у нее... И был уверен, что пока он рядом, она может оставаться собой...