Мельников молчал. Логика была железной. В сознании Александра Васильевича что-то начало рождаться.
— Постойте, постойте... Выходит, что Маркин все же мог совершить это преступление?
— Безусловно. Но тогда придется доказать, что в тот день с широколицым был не он и что Яковлев с Маркиным приятельски знались. Повторяю: солдат мог так близко допустить к себе только товарища.
Мельников воспрянул духом. Выходит, указание шефа узнать, был ли покойный знаком с Маркиным, имело глубокий смысл.
Прозвучал телефонный звонок. Звонил командир части:
— Степан Герасимович, срочно зайдите ко мне!
Волков вернулся разрумянившийся. Держал какое-то письмо.
— Не скрою, Александр Васильевич! Начальство недовольно нашей работой. Сразу после Нового года намечается вылет второго нового истребителя. Мы должны обеспечить полет.
Мельников был человеком деятельным. Когда полетели в эфир проклятые цифры, ему казалось, что он раз, два... и схватит врага за горло. Прошло уже полмесяца после катастрофы, но... А Волков продолжал:
— К счастью, нам крупно повезло. Это авиаписьмо пришло вечерней почтой. На, прочитай!
Мельников вынул из конверта два листка.
«Уважаемый товарищ командир!
Пишет Вам мать погибшего солдата Феди Яковлева. Приехала с похорон, а дома меня ждало это последнее письмо Феди. Посылаю его Вам. Может, оно поможет разыскать злоклятых убийцев моего сына. С низким поклоном Серафима Яковлева».
Волнуясь, Александр Васильевич развернул второй листок. Перечитал письмо несколько раз. Глаза задержались на строчке: «Видел я одного из тех гадов, что вербовал. Знаю его. Вот никак не припомню, где видел...» И сразу нашло озарение:
— Так... так выходит «марк...» это не фамилия! — вскрикнул молодой чекист. — Не мог же Яковлев знать человека по фамилии и чтоб назвать, мучительно припоминать, где его видел.
— Браво, сообразил! — обрадовался за коллегу Волков. — Дело, видимо, было так. Яковлева пытались завербовать. Одного из вербовщиков солдат где-то видел. Пишет об этом матери, но где видел, вспомнить не может. А позже вспоминает: видел его в Доме офицеров. Вечером сообщает об этом тебе. Хочет назвать, но произносит только «марк...» Правильно! «Марк» — это не фамилия, а скорее всего профессия того человека, которого он видел мимолетно в Доме офицеров.
Мельников вспыхнул:
— Значит, «марк» это...
— Да, не Маркин, а маркер, — закончил за Мельникова Волков. — Есть такая профессия в бильярдной. Не правда ли?
— Маркер Никитыч? — Мельникову стало душно.
— Чему так удивлен? — спросил Волков.
— Понимаете... Никитыч всегда такой флегматичный, тихий...
— В тихом болоте черти водятся, — отрезал Степан Герасимович. Ему сразу не понравился маркер. В первый же визит в бильярдную Никитыч предложил им с Мельниковым новые шары, но потребовал взамен удостоверение личности. Еще тогда это насторожило. Но Никитыч объяснил причину: дескать, бьют шары и не найдешь, с кого потребовать. На этот счет заблаговременно заручился разрешением начальника Дома офицеров. Тот это указание подтвердил. Вопрос: «зачем?» на время исчез. А сейчас снова всплыл. Ответ ясен. Маркер рассчитывал, что в удостоверении личности Мельникова на страничке, где регистрируется брак, сможет прочитать девичью фамилию жены Александра Васильевича. Ведь Волков — ей «дядя». Значит и ее девичья фамилия должна быть Волкова. А вдруг новый начштаба не родственник, а чекист? Хорошо, что Волков с Люсей — однофамильцы.
Сразу возникли к Мельникову вопросы, однако молодой коллега опередил Волкова:
— Степан Герасимович, какое тогда истинное значение вы придаете слову «минуточку», которое вырвалось у покойного?
— Какое значение?.. Тут важна точная интонация. Судя по тому, как копировал Яковлева ты, пожалуй, стоит согласиться, что это слово вылетело потому, что Яковлев вспомнил, кем работает тот человек. Именно кем работает, а не фамилию? Удовлетворен? Тогда вот что. Насколько помню, вражеские радиопередатчики были запеленгованы четвертого сентября и тридцатого октября. Какие это дни?
— И четвертого и тридцатого — среда.
— Так... Восемнадцатого декабря тоже, кажется, была среда?
Мельников подтвердил.
— Скажи, в Доме офицеров есть выходной?
— Есть. По средам.
— Постой. Что-то непонятно. Яковлев убит в среду восемнадцатого, но в тот день там, кажется, шло кино?