Плоды человеческих желаний
Агония, апатия, полное нежелание жить. Всё, что оставила мне та война. Ни ордена, ни медали не смогут вернуть мне самого себя… - Мистер Дрейд. Мистер Дрейд! Вы меня слушаете? Теперь я сижу перед мозгоправом, которого мне предоставило государство, как пострадавшему в сражениях. Они хотят, чтобы я реабилитировался и смог радоваться прекрасной жизни. Только вот это не так. Это утверждение ложно, жизнь не бывает прекрасной, это лишь чреда человеческих ошибок, которые идут то в невообразимую пользу, то обходятся в страдание тысяч. Я одобрительно кивнул. - Как вы себя чувствуете? Можете спать? Или вас еще беспокоят те события? А как они могут не мучать меня. Всё что осталось в моей голове, это осознание того, что не вернуть ни падших, не вернуть части тела, потерявшим их, не стать тем близким человеком, которые ушли в никуда, из-за грязных споров политиков, чёртовых бессмысленных войн диктаторов. Конечно кошмары до сих пор мучают меня, но я смерился с ними, это то что я заслужил. Я опять кивнул. - Вы в госпитале уже больше месяца, думаете, сможете свыкнуться с новым телом, или лучше что-то изменить? Ну да. Тело, опять тело. Ощущения совсем не те, что когда-то. Я покачал головой, как будто не знаю, что будет дальше. Но я прекрасно знаю… - Что ж, пока что я вас оставлю. Если у вас возникнут проблемы, можете смело идти ко мне, я помогу вам всем чем смогу. Я еле улыбнулся и кивнул. Война – самое ужасное изобретение человечества. И пожалуй самое старое… В армию, я шел по призыву, у меня не было чувства долга защитить родину, но я понимал, что и выбор у меня невелик. Не то, чтобы я до войны был мечтателем или человеком стремившемся к чему-то, всё что я хотел, это, пожалуй, открыть свой ресторанчик и спокойно проводить в нём время. Может это звучит и глупо, но я думал, что в этом смогу полностью угодить себе. Я не был человеком, который ставил цель, и всеми усилиями шел к ней. Не был заурядным мальчишкой, но и умирать там как герой не хотел. Я не из тех, кто даёт обещания самому себе, но я решил попробовать, почему бы и нет, может это станет моей мотивацией… В то время, служить нужно было несколько лет, так как у страны немного войск, а война все продолжается. До этой самой операции, я уже отслужил пять лет. Целых пять лет, я воевал за страну, которая само разрушается изнутри. Изначально я был в войсках запаса, но потом меня перевели в авиацию, желающих идти туда, было меньше всех, ведь, авиация противника была явно мощнее, их было больше, кто же пойдет сам на верную смерть? Спустя 5 лет, война измотала всех, обе страны несли не малые потери. И мы, “гордые воины небес” даже смогли понемногу оттеснять противника. Но последние события явно были не в нашу сторону. На 4-ом году службы, я стал командиром отряда специальной эскадрильи перехватчиков. Мы были козырем, любая битва, которая шла не в нашу пользу, за счёт нашей поддержки могла тут же поменяться, мы не раз приходили на помощь нашим как на земле, так и на небе. Но основной нашей задачей было сбивать особые бомбардировочные формирования. Обычно, это было несколько тяжелых бомбардировщиков, которых сопровождали истребители. Такая же операция была последней. Мне не особо нравилось быть командиром, каждый раз, ведя за собой ребят, я надеялся, что пострадаю только я, что они все смогут вернуться домой. В какой-то степени, у меня получилось. Громовержец – такой был мой позывной, на носу моего перехватчика, виднелась яркая молния, на самом деле, она была там не просто так. Этот самолёт, как и я был в резерве, он был бракованным, потому что на нём можно было отключить предохранители. Они ограничивали мощность двигателя самолёта. Последняя наша операция, которая стала переломной для войны, операция “Царство небесное”. В один момент, разведчики нашей страны, смогли узнать, что враг готовит бомбардировку по столице. Будет целых 6 бомбардировщиков, наполненных запрещенными во всем мире бомбами. Прикрывать их будет сразу с десяток эскадрилий, это ход, который должен закончить войну одним движением. Или уничтоженная столица и победа врага, или безуспешная попытка и всемирное осуждение. Руководство сразу, наверное, знало, на кого нужно было спихнуть всю ответственность. Эскадрилья, которая должна была уничтожить именно бомбардировщики, самоубийцы, что должны защитить всех, которых сделают виноватыми в случае неудачи. Это был наш отряд. Несколько дней мы готовились, к последней битве. И вот настал тот момент.
Чувства которых нет
Даже сейчас, лежа в госпитале, я прекрасно помню рёв двигателей той ночью. Основные эскадрильи скрестили крылья в сражении за воздушное пространство, маневр успешен, теперь бомбардировщик врага летит без сопровождения. Всё, что нам нужно сделать, это напасть, провести успешный удар, как гром среди ясного неба, обрушить их на землю. - Громовержец 1, говорит Молния 2, к маневру готовы. - Громовержец 1, говорит Вспышка 3, к маневру так же готовы. - Подлетаем немного ближе и начинаем, смотрите в оба. Мы уже были готовы начать атаку, как внезапно возле основных бомбардировщиков, появился небольшой отряд тяжелых перехватчиков. - Гром 1, говорит Молния 2, каждый третий бомбардировщик сопровождается, всего врагов сопровождения 6. - Похоже отбились от основных и решили сопроводить. Молния 2 займитесь правой тройкой, Вспышка 3, на вас левая тройка. Я с остальными займемся бомбардировщиками. - Вас поняли, приступаем. Шум и грохот раздались среди ясного ночного неба и здесь. Лишь сотни патронов, очередями и гул сирен, наверное, это всё, что было слышно внизу. В моем отряде всего было 9 самолётов, каждое подразделения выполняло свою задачу, в моём же, кроме меня было еще два самолёта. Один лётчик, примерно моего возраста, мы пробыли на многих операциях и учениях вместе. Лоид – всегда весёлый, отзывчивый оптимист, что стремиться вернуться к девушке. А другой, молодой мальчишка, ему еще только 19, а он уже в войсках лётчиков-самоубийц. Зачем новичка закинули к нам, да и вообще, как? Да он был неплох, но он служил всего год, он не участвовал в десятках битв, не испытывал того ужаса, что прошли мы. Сначала, всё шло по плану, пока два отряда держали сопровождение, мы спокойно пасли “здоровяков”. Каждый должен был сбить по два. Обычный пулемёт не мог пробить его, или нанести критические повреждения, но у нас были ракеты. Парни уже сбили по одному, я тоже успел положить одного, оставалась тройка. - Гром 1! Чёрт, это Молния 2, один гад слетел с хвоста, идёт прямо на вас. - Я разберусь Гром 1. – сказал новенький. - Лоид, лети с ним двойкой, не дай ему самом подохнуть, мочите его и возвращайтесь, я пока займусь большими. - Вас понял. Я смог сбить еще двоих, осталась последняя ракета. - Есть, сбили гада. – отозвался новенький. Но вдруг, по рации отозвался третий отряд. - Гром 1, это Вспышка 3, у нас тоже 1 улизнул, чёрт он на хвосте у новенького! – это был Курт, мой старый знакомый, мы с ним с самого начала вместе, прошли всю службу. Короткая очередь и одна ракета… - Мне выбили бак и правую турбину, я падаю, я сбит. – это был Лоид, он закрыл собой новичка, что не успел увидеть врага. - Чёрт тебя дери! – крикнул я, сбив того ракетой. Последняя, это была последняя ракета. Но один бомбардировщик всё летит, он даже успел отдалиться, пока я сбивал сопровождающего. - Гром 1, мы закончили, почти все сбиты, но один уходит… - Курт, что нам говорили о их боеспособности? - Даже одного хватит, чтобы повергнуть город в пламя. - Молния 2, Вспышка 3, возвращайтесь на базу. Новенький, иди с ними. - Но, я… - Он отдал себя, чтобы ты жил, не обращай его поступок в пустой звук, возвращайся. - А как же последний? Что с ним? Мы не успеваем его догнать. – отозвался Курт. Я сбросил предохранитель, двигатель начал работать в большую силу, чем было рассчитано. - Возвращайтесь с победой, донесите хорошую весть нашим. У меня не осталось ракет, я не могу сбить его боеприпасом. - Что ты собрался сделать?! - На этой войне, умерло итак много людей, у которых был повод жить. Прости меня, похоже я не смогу сдержать обещание не перед собой, не перед тобой. Это было последнее, что я сказал, отключив рацию. - Я заберу тебя с собой! на полной скорости я врезался прямо ему в левую турбину, я снёс её и крыло вместе с ней, он начал падать, а мой двигатель, не выдержав перегрева и столкновения взорвался. Всё, что я видел тогда, это тьму, вокруг лишь дикое пламя, что охватило все, что осталось от самолета, я не просто падаю, я как обугленный кусок камня, что падает с небес и кажется, пробьёт землю и попадёт в ад. Я очнулся только через неделю, в госпитале. Я лежал просто как кусок мяса, мне оторвало руки, у меня была рана от штыря прямо посреди живота. Я попробовал что-то сказать, но я не мог не то чтобы, что-т сказать, у меня порваны голосовые связки, я больше не могу говорить… Шрам на пол лица, который забрал глаз. Всё, что я мог делать, это смотреть в окно, хоть перед глазом всё и расплывалось, я мог лишь смотреть туда, лежать и молчать… За всё время пока я лежал там, ко мне часто приходили ребята из отряда, жалели меня и шутили, что я обязательно поправлюсь и найду себе отличную красавицу, которая всё будет делать сама. Я понимал их чувства, но сам я не чувствовал ничего… Лишь пустоту. Даже боль, что периодически настигала меня, не вызывала эмоций. Спустя некоторое время, мне прикрутили протезы, так что, ру