– Это же только легенда… правда? – выдавил из себя Еврейчик.
Луис молчал несколько секунд, а потом сказал:
– Нет.
«Пусть принимают всё за чистую монету. Может быть, я сейчас кому-нибудь из них жизнь спас»
мозги на рельсах
– Правда, что он выедает глаза своих жертв? – спросил Толстяк.
– Чего? Ты о чём?
– Я слышал, что призрак Кларка Кидса вырывает у человека глаза и сжирает их прямо при нём, пока тот орёт.
– Это уже бредни. Если надо, я расскажу реальную историю, только быстро – не хочу быть пойманным Кидсом.
– Хотим, – сказал Джон. – Но чтобы нас призрак поймал – не хотим.
– Плевал я на вас. – осклабился Луис. – Может и к лучшему, если кого-нибудь из вас утащит. Глядишь, перестанете здесь шляться. Урок будет.
– Рассказывай!
– Ты меня не подгоняй, щенок. Сам знаю. Забудьте всё, что слышали о Кларке Кидсе раньше, потому что это слухи, порождённые слухами. Я же расскажу правду такой, какая она есть, потому что я свидетель тех событий.
или виновник
Кларк Кидс был поэтом или, как нам казалось, блаженным мудозвоном. Он тесно общался с нашим учителем литературы, поэтому мы часто видели его в школе. Жалкий, с блуждающим рыбьим взглядом, помятый и болезненный, всегда в потёртом костюме-тройке с криво повязанным галстуком. В свои двадцать пять, выглядел лет на сорок. Он приносил мистеру Хейзу свои стишки. Жалкое зрелище. Не знаю, почему Хейз его вообще подпускал к себе. По-моему, кроме него, никто не хотел читать эту мазню. Его даже местная газета отказывалась публиковать. Жил Кидс в таком же ветхом и кривом доме, как он сам. Видели руины на пересечении Бассингтон-роуд и Крауд-стрит? – дети закивали. – вот, его логово. Сейчас от него остались только стены, даже крыша ввалилась. Мы с парнями нашли его, когда после уроков устроили слежку за Кидсом. С тех пор-то всё и началось.
Кидс редко выходил из дома: в любое время можно было увидеть его мечущийся силуэт в окне. И мы нашли себе развлечение: почти каждый день устраивали ему Хэллоуин. Поначалу измазывали чем-нибудь дверную ручку или мочились на крыльцо, стучали и убегали за угол. Писали всякую похабщину на стенах, пугали криками. Бросали в окно мелкие камешки, и, хотя стёкла бить не хотели, одно всё же треснуло. Кларк Кидс выбежал на крыльцо с какой-то палкой, и его жалкое лицо только насмешило нас, но не напугало. Однажды хотели перерезать подходящий к дому электрический кабель, но увидели, что это уже сделали до нас коммунальщики. За неуплату. По ночам он со свечкой сидел, оказывается.
это исповедь перед дворовой шпаной, Луис? очень похоже
Через пару недель решили играть по-крупному: скрываясь в сумерках, мы зачерпнули на ферме Фрэнка несколько вёдер разведённого коровьего дерьма, которым старик удобрял своё поле. Это была идея Дика Харасса – облить дерьмом весь дом Кидса, залепить окна и двери. Как понимаете, предложение было принято всеми единогласно.
– И как? Облили? – спросил Еврейчик.
– Ну да… Кому-то удалось плеснуть на дом. Мне нет.
– Почему?
потому что тебе удалось облить самого Кидса
– Я передумал. Зассал.
– И что дальше? – Еврейчик был явно заинтересован.
– Это был последний раз, когда мы его видели. Дальше он убил себя.
– Всего лишь из-за того, что вы пару вёдер дерьма на дом вылили? – недоверчиво спросил Джон.
– Наверное, это стало последней каплей.
ага, каплей. огромной каплей тёплого дерьма, которое он, задыхаясь, выплёвывал на тебя. каплей, стекающей по затёртому твиду, проникающей под рубашку
– Как он… покончил с собой?
– Он сжёг все свои стихи, а потом пришёл на этот самый мост, заменил галстук удавкой, надел на голову чёрный пакет и повесился.
– Зачем пакет?
– Наверное… ему было стыдно. За свою слабость. – только сейчас Луис вдруг осознал, что, возможно, Кларк Кидс презирал себя даже больше, чем они его. – Провисел он недолго: верёвка была гнилая и быстро оборвалась. Кидс рухнул прямо под колёса визжащего тормозами поезда. Насколько я знаю, машинист после этого случая поседел и к поездам больше не приближался. А потом, говорят, люди видели фигуру с мешком на голове, шаркающую по путям. И после второй или третьей гибели на рельсах пошёл слух о призраке Кларка Кидса. О его мести.