"Везу белье в прачечную, начальнички. Белье в прачечную везу".
Внутренние ворота открылись, и я вкатил тележку во дворик. Темнота на улице - глаз выколи! Если бы не прожектор охраны, не сразу и сообразишь, куда ехать. Теперь миновать вышку с часовым - и бегом к стене дизельной, в спасительную тень. Вспомнил Джексона и вполголоса, обращаясь к Мэнни и надеясь, что он меня слушает, говорю: "Видал такого?.. Эти белые кошечки все время достают сукина сына Джексона..." Из глубины тележки донеслось глухо: "Заткнись!" И это вместо благодарности?.. У дизельной я тормознул: "Все в порядке, приятель. Вылезай! Вылезай..." Белье зашевелилось, и показался Мэнни. Он отряхнулся, расправил с хрустом плечи, перемахнул через борт тележки. Я нерешительно сказал ему: "Ну, давай, топай..." Мэнни на ходу ответил: "Спасибо, малыш". Я теперь твой должник", - и исчез за дверью дизельной. Все заготовленные заранее речи выпали из моей памяти, голос в один миг сел, и я прохрипел: "Эй, Мэнни... Возьми меня с собой", - но дверь медленно закрылась за ним. Я затоптался на месте: "Вот черт! Я тоже иду", - и начал зачем-то вытряхивать грязное белье из тележки: "Я тоже иду, дружище! Провалиться мне на этом месте"... Мне понадобилось несколько секунд, чтобы решиться. В конце концов, почему Мэнни может на это пойти, а я - нет? "Да, черт возьми, я иду! Я иду, Мэнни. Я тоже делаю ноги..." - и, приоткрыв дверь, я скользнул в кромешный мрак дизельной.
Когда глаза привыкли к почти полной тьме, я увидел в глубине здания, рядом с огромной застывшей машинной глыбой, голого Мэнни, который мазал себя каким-то дерьмом и обматывал кусками ленты-липучки. Мне показалось на мгновенье, что он свихнулся, и я окликнул: "Эй, Мэнни!.." Голос мой гулко отозвался в стенах дизельной, и Мэнни раздраженно оборвал меня: "Заткнись, кретин! Что ты здесь делаешь?" "Ну, я подумал, может, я пригожусь тебе, приятель..." Он снова презрительно проговорил: "Да что от тебя толку?" Я взорвался: "Да пошел ты... У меня две руки, а у тебя, что ни говори, одна. И потом, я ведь могу не только самого себя тащить, так что... В общем, смотри..." Уже спокойно Мэнни добавил: "Я взял теплые свитера". Он хотел остановить мой порыв, но еще больше подстегнул меня, и я завопил: (если можно завопить почти шепотом): "Вот сукин сын! Посмотрите-ка на этого придурка" Наверное, Мэнни был покорен именно тем, что я не сломался под его напором. Он сказал только: "Ладно. Раздевайся. Обмазывай себя тюленьим жиром и обматывай липучкой..."
Я начал раздеваться и, чем больше снимал с себя одежды, тем сильнее чувствовал дьявольский холод зимней аляскинской ночи. К тому же меня колотила дрожь исчезающего напряжения после поединка с Джексоном, и я лишь бормотал: "Ладно... Ну, держитесь... Ладно..." Когда же первый шлепок вонючего и разбавленного еще каким-то дерьмом жира растекся по моему телу, пронзил меня, я вскрикнул: "О, мамочка! Какая мерзость!" Но, глядя на Мэнни, я все больше входил в ритм его движений: шлепок жира - оборот липучки вокруг тела - шлепок жира... Я только приговаривал: "Черт побери! Черт побери!" Через минуту все было закончено, и я спросил: "Отлично, Мэнни... Что делаем дальше?" - но он опять оборвал меня:
"Заткнись, понял?! Слишком много болтаешь!" - потом взял инструмент и начал колотить по крышке люка в полу дизельной. Смерзшееся железо с трудом поддавалось, но все-таки Мэнни одержал победу, выбил крышку из пазов и сдвинул ее в сторону. Я посмотрел в черную дыру бездны, разверзшейся передо мной: "Надо идти. Стало быть, теперь мы идем туда?" Мэнни коротко резанул: "Я иду", - и спустил ноги в яму: "Подай рюкзак". Я взял рюкзак, протянул его Мэнни, а в ответ услышал только: "Задвинь крышку на место", - после чего Мэнни исчез в дыре. Я понял, что это еще не самое главное испытание, и утешил сам себя: "Ох, не нравится мне все это дерьмо..." Забравшись в яму, я приподнял крышку люка, поставил ее на место и спустился следом за Мэнни. Тот уже шел, разгребая перед собой дерьмо, по канализационному тоннелю, и я услышал голос: "Ну, что же ты? Идем, идем... Догоняй." В глотке у меня будто ком застрял от этой жуткой вони, и я захрипел: "Иду, Мэнни, иду". Он ободряюще бросил через плечо: "Держись, Бак". В этот момент я оступился и чуть не ушел с головой в эту мерзость. Чтобы придти в себя, не подумав о последствиях, я сделал глубокий вдох и тут же сблевал перед собственным носом. "Да что же здесь так воняет-то, а, приятель? - заорал я. - Черт бы побрал все это!" Мэнни издевательски спросил меня: "А в чем дело, дружок? Тебе разве никогда не приходилось бывать в канализации?" "Знаешь, если б когда-нибудь раньше... - начал я говорить, но осекся: передо мной проплывала парочка гигантских крыс, одна из которых хищным глазом зыркнула в мою сторону, из-за чего я поскользнулся в очередной раз. - Подожди, Мэнни... Я, кажется, опять руками схватил здоровый кусок дерьма". "Не переживай, - сказал Мэнни. - Дерьмо отмывается. - И добавил:
- Дай-ка мне мешочек". Он забрал у меня рюкзак и продолжил путь: "Кстати, если тебе захочется поблевать, то здесь самое место..." Я подумал: "На этот раз твой совет опоздал, Мэнни. Я уже...", - но вслух произнес только: "Мерзость! Какая мерзость!" Отвлекаясь на крыс и стараясь не вляпаться больше в дерьмо, я не заметил, как перед нами выросла железная решетка, перегораживающая тоннель. Я попытался пошатнуть ее, но она не шелохнулась: "Вот дьявол! Такая крепкая! Что будем делать дальше?" Но Мэнни ни капли не был удивлен:
"Ладно, успокойся, Бак. Держи мешок. Держи, держи. Нежненько. Как ребеночка. Как ребеночка..." И приговаривая что-то еще себе под нос, Мэнни достал расширитель, вставил между прутьев решетки и начал крутить ручку-рычаг. Хотя я уже немного притерпелся, с трудом удавалось удерживать себя от глубоких вдохов, и я снова, лишь бы отвлечься, забормотал: "Ну и вонища здесь! Ну и вонища здесь! Ну и вонища..." На этот раз Мэнни услышал мои стоны: "Что? Тебе не нравится этот запах? Так это запах свободы, братишка..." Просвет между прутьями решетки стал достаточно широким, и Мэнни скомандовал:
"Пошли!" Я хотел еще немного передохнуть и позвал его:
"Подожди, дружище! Мэнни... Послушай", - но он уже протиснулся сквозь решетку и попросил меня: "Посвети-ка мне". Я посветил. "И рюкзак дай". Я передал. Мэнни повернулся и зашагал дальше по тоннелю. Я заныл: "Ладно тебе, подожди. Ну, подожди, приятель. Подожди же, в конце концов. Подожди меня..." и тоже протиснулся сквозь решетку. Через несколько метров я увидел Мэнни около какой-то дыры в стене и поспешил поделиться неожиданными чувствами: "Знаешь, наш Рэнкен, должно быть, в штаны сейчас кладет. А когда до него дойдет, что произошло, он вовсе коньки отбросит. Правда, Мэнни?" Тут я обратил внимание, что Мэнни будто изучает в этой дыре что-то, будто вслушивается во что-то, и еще я не увидел в его руке фонарик, который он только что держал, и спросил: "Мэнни, послушай, а где фонарик?" "Упал", - как-то странно ответил он. "Куда упал?" - не понял я. "Туда, - и Мэнни показал на дыру. - В Американку. Здесь высота метров 90. Или 100. До речки Американки". Я попытался представить себе прыжок с такой высоты в зимнюю речку, и мне стало дурно: "Ну, нет... Дружище, меня никто не предупреждал ни о каких ста метpax. И вообще я боюсь высоты". "Тебя никто не предупреждал, потому что никто и не приглашал сюда. - Мэнни зло посмотрел на меня. - И если тебе хочется вернуться, давай - валяй". "Ну уж нет"... - решил я, а Мэнни сказал: