– То-то… А к Аполлону претензии.
– Почему претензии? – усмехнулся Зюмин. – Он сейчас в штабном вагоне сидит, бедняга, голову ломает, как бы пассажира лучше обслужить, исходит весь в служебном рвении. Я вот в теплой кабине кейфую, с тобой лясы точу, в ожидании очередной зарплаты… Так что каждый из нас выбрал дело по душе… Еще тогда на отделении работал инженером Савелий Кузьмич Прохоров, дружили они с Аполлоном твоим. Потом, видно, раздружились – Кузьмич в большие начальники полез. Да и упал с макушки. А Аполлон – в малые. Держатся пока. А еще болтают, что нынешний Свиридов когда-то тоже был ихний приятель. По институту…
– Сплетник ты, Зюмин, – невольно произнес Елизар и осекся. Не хотелось ему вновь затевать нервный разговор. И, стараясь смягчить впечатление, шутливо добавил: – Правильно определил твой помощник, Фе-дюня, сплетник ты.
– Кому Федюня, а кому – Федор Леонидович, – сурово поправил помощник.
Елизар смутился. Видимо, помощник машиниста еще держал на него обиду.
Зюмин продолжал улыбаться.
– Какой же я сплетник, Елизарушка? Иль ты все ревнивца простить не можешь, Магды твоей первого мужа?
Зюмин оборотил лицо к Елизару. Но тотчас, словно подчиняясь сильному толчку, вновь вернул взгляд к дороге, вытянул шею, приблизил лоб к прохладному стеклу…
И Федюня поднялся, подавшись всем корпусом вперед.
Чувствуя неладное, Елизар напрягся, пытаясь уяснить, что же там, интересно, стряслось?
Он видел, что навстречу им стремительно приближался поезд.
И шел он по своему, законному полотну, как шли до него десятки встречных поездов. Никаких сомнений в этом не было. Рельсы текли к горизонту и в прозрачных сумерках смотрелись необычайно четко.
Зюмин дал длинный гудок.
Встречный поезд ответил коротким обычным приветствием.
Зюмин повторил гудок. И еще раз…
– Тормози, шеф, тормози! Он же ни черта не слышит из-за товарняка! – воскликнул Федюня. – Тормози!
Зюмин включил экстренное торможение.
Казалось, локомотив на полном ходу вдруг соскочил с рельсов и заковылял, увязая в песке. Сила инерции бросила Елизара вперед, он едва успел опереться о стенд управления…
И тут Елизар увидел, как прямо по курсу, сливаясь темной фигурой с частоколом чумазых шпал, спиной к локомотиву, брел человек. В свитере, с непокрытой головой, перекинув через плечо какой-то предмет…
В грохоте встречного поезда даже Елизар уже не слышал гудка своего локомотива. Он видел, как с неотвратимой силой подтягивалась к лобовому стеклу фигура этого человека. Он уже видел на спине свитера какое-то пятно. «Грязь, а может, и масло», – вяло подумал Елизар, проникаясь ужасом. Невероятный шум от встречного поезда, воя тормозов, гудка локомотива перемешались в ушах Елизара, и он расслышал только голос Зюмина…
– Сейчас накроем… Хана мужику… Метров тридцать бы, эх…
Но, видно, бог не торопился повидаться с мужиком в засаленном свитере.
В какой-то момент мужик вдруг обернулся. Елизар увидел его глаза, ставшие вдруг огромными, даже больше самого лица. Мужик дико скакнул в сторону и, перелетев через рельс, кулем повалился на насыпь. Предмет, что он держал на плече, свалился – это был топор…
Локомотив утюгом прошелся по тому самому участку дороги и, протянув еще немного, окончательно замер.
И встречный товарняк пролетел, увлекая за собой последний грохот…
Тишина.
Елизар поглядывал то на Зюмина, то на Федюню. Оба они сидели неподвижно и даже… торжественно. Потом он увидел, как Федюня потянулся к Зюмину и похлопал ладонью по белым пальцам руки машиниста, сжимающим рукоятку тормозного привода…
– Будет, будет, шеф, – проговорил Федюня. – Не впервой ведь… И все хорошо на этот раз.
Зюмин кашлянул, убрал руку, поднялся.
– Где же этот охламон? – голос его крепчал. – Сиганул куда?
– Дома уже. Под кроватью затаился, – поддержал Федюня. – Что, продавим тормозную систему и дальше двинем?
– Да, пожалуй, – тихо ответил Зюмин. – Сходил бы ты к машинам, Федор. Как они там, после такого торможения, – добавил Зюмин без уставной строгости и прикрыл глаза.
Федюня ушел.
Елизар сполз со своего стула и бочком двинулся к наружной двери. Наверняка он успеет добраться до вагона, пока будут продувать тормоза.
Зюмин повернул голову, показывая свое белое лицо.
– Представляешь, Елизарушка… был бы он у меня восьмым по счету. Не отмыться мне, хоть день-деньской свечки боженьке ставь.
– Восьмой… – еще не осознавая слышанное, проговорил Елизар.
– Восьмой, Елизарушка, – Зюмин тронул рукой пульт управления. – Разве такую махину сразу остановишь?
Елизар постоял, переминаясь с ноги на ногу, и вновь двинулся к двери.
– Ты возьми деньги-то, хоть часть… Мы с Федором собрали. Остальные на днях занесу, клянусь.
– Ладно тебе… Все и принесешь, – засуетился Елизар. – Побегу. В вагоне заждались.
– Посиди еще, а? Побалакаем о том, о сем. Видишь, какая работа, сплошной кайф… В тепле…
Елизар промолчал.
Спустился по ступенькам. Вытянул ногу, нащупал податливую щебенку и побежал вдоль локомотива, хрумкая мелким морским галечником. И тут, в хилом кустарнике, что рос в неглубоком распадке у самого полотна дороги, он увидел высоко торчащее кривое топорище.