Дальнейшая борьба против белых велась по трем направлениям: на Бузулук — Оренбург, на Бугуруслан — Уфу и на Бугульму.
После сдачи своей «столицы» войска учредилки потеряли всякую устойчивость и стремительно откатывались на восток.
В районе Бугуруслана белые пытались приостановить отступление и оказать сопротивление. Однако наши части обошли их с флангов и отбросили дальше на восток.
С потерей большей части своей территории учредилка уже не могла оказать сколько-нибудь значительного сопротивления. Впрочем вскоре и сам Комуч был ликвидирован адмиралом Колчаком.
Чтобы убрать с дороги теперь уже лишнюю директорию, в ночь на 18 ноября эсеровские члены директории были арестованы, и власть перешла в руки адмирала Колчака.
Вопли эсеров о помощи, обращенные к их империалистическим «союзникам», остались без всякого ответа. Вскоре Колчак ликвидировал и остатки Комуча — «Съезд членов Учредительного собрания» и совет управляющих ведомствами.
Так бесславно погибло самарское правительство.
Ленин писал, что «…мелкобуржуазная демократия неспособна удержать власти, служа всегда лишь прикрытием диктатуры буржуазии, лишь ступенькой к всевластию буржуазии» (Ленин, т. XXVI, стр. 435).
Роль такой ступеньки и сыграл самарский Комуч. Подготовив всей своей деятельностью колчаковский переворот, Комуч погиб от руки им же взлелеянного военного диктатора.
КРОВАВЫЕ ДНИ
«Спасители» цивилизации и культуры
Одним из лозунгов мирового империализма и его наемников — эсеров и меньшевиков — в борьбе против пролетарской революции в России был призыв к «спасению» цивилизации и культуры, которые якобы разрушаются большевиками.
Буржуазная печать капиталистических стран систематически вела яростную кампанию против большевиков, преподнося своим читателям всяческие небылицы и выдумки о «зверствах» и «варварстве» большевиков.
«Во имя спасения цивилизации и культуры» буржуазная печать призывала свои правительства начать интервенцию против Советской России. «Во имя спасения цивилизации и культуры» интервенты купили эсеровскую партию, которая до указанию своих иностранных хозяев и приступила к «спасению» гибнущей цивилизации.
О том, как эсеры «спасали» цивилизацию, читатель узнает из печатаемых в нашем сборнике материалов. В частности первый отдел сборника, который (отдел) мы назвали «Кровавые дни», достаточно полно и ярко характеризует ту «цивилизаторскую» роль, какую выполняла самарская учредилка.
Отдел «Кровавые дни» содержит материалы, рисующие кровавые расправы «демократических» победителей над побежденными при занятии городов, местечек и деревень. Кроме того здесь же приводятся материалы, характеризующие зверское отношение белогвардейщины к захваченным на фронте пленникам.
Из материалов видно, что убийства коммунистов, захваченных в плен красноармейцев, революционно настроенных рабочих и крестьян не были случайными. Эти убийства носили систематический характер. При занятии каждого города повторялась одна и та же картина: белогвардейцы вылавливали всех подозреваемых в большевизме и немедленно чинили над ними расправу.
Таким образом все эти убийства выражали общую линию учредилки, линию, направленную на поголовное истребление всех большевиков и их сторонников. В подтверждение сказанного мы можем привести документы самой учредилки и заявления официальных лиц Комуча. Так в день занятия Самары Комуч в своем приказе № 3 писал: «Всех лиц, подозреваемых в участии в большевистском восстании, предлагаем немедленно арестовывать и доставлять в штаб охраны».
В этом документе Комуч объявляет вне закона уже не только большевиков и активных советских деятелей, но и «всех лиц, подозреваемых в участии в большевистском восстании», т. е. в пролетарской революции. Вполне понятно, что этот приказ вызвал новую волну расправ над революционными рабочими, причем эти расправы проводились уже на «законном основании», на основании приказа Комуча.
Кроме этого приказа мы имеем чрезвычайно яркое заявление В. Лебедева, одного из активных деятелей Комуча, бывшего сначала уполномоченным Комуча по Сызранскому уезду, а затем чрезвычайным уполномоченным на фронте. На одном Митинга в Самаре этот учредиловский вешатель цинично заявил: