Мы влезли в вагон и нашли двух других мертвецов, лежащих на втором ярусе нар среди живых. Почти каждый человек в этом вагоне был со впалыми глазами, страшной худобой и полуголый. Они были измучены ужасным кашлем. На всех был отпечаток смерти. Если бы скоро не пришла помощь, они бы умерли. Мы заглянули только в несколько вагонов, но в одном из окон мы увидели маленькую девочку, быть может лет одиннадцати. Ее отец, сказала она, был мобилизован в Красную гвардию. Поэтому теперь отец, мать и ребенок находятся в этом поезде и умрут там…
Мы оставили вагон в 10 часов. Возможно, что наше вмешательство побудило или что другое случилось во Владивостоке — я не знаю, — но когда мы были за работой на станции, то услышали, что поезд пленников разгрузили. Мы поспешили и застали ужасную процессию, состоящую приблизительно из сорока пяти повозок, везущих каждая кладь из троих или четверых пленников под охраной казаков.
Мы немедленно наняли дрожки и попросили возницу держаться приблизительно середины линии, дабы он мог быть менее заметным и двигаться вместе с процессией.
Проехав около 4 миль, мы остановились у городских госпитальных бараков. Там пленники были сняты и положены на землю. В таком положении они пробыли, дрожа от холода, до 4 часов пополудни. Русская система подтвердилась. По восемь человек одновременно вызывались для стрижки волос и в горячую баню, а затем в легких туфлях и холщевых халатах они направились шатаясь или с помощью кого-либо к другому зданию, в нескольких стах ярдов отсюда, где были ржавые железные койки, каждая с грязным соломенным матрацем и такой же грязной подушкой.
Сегодня утром мы встали в 7 часов и отправились в госпиталь, где условились встретиться с доктором Селезневым, старшим военным врачом. Когда мы пришли, то застали все в ужасном состоянии: более чем на 400 больных было только три доктора и три сиделки. Двое больных умерли в продолжение ночи, и доктор обнаружил, что почти все оставшиеся в живых страдают различными болезнями, включая и тиф. Чтобы ясней представить себе эту картину, скажу, что на одеяле 21 фут длиной лежало 18 человек. В одной комнате, в которой могло бы поместиться 20 больных, лежало 52 человека. Вы можете лишь с трудом пройти, не наступив на кого-нибудь из них. Атмосфера в комнате была ужасная.
Д-р Селезнев официально сообщил нам об условиях, в которых прибыли пленники, во всем подтверждая все мне ранее рассказанное. «Неделями этот поезд двигался взад и вперед и пассажиры его умирали от различных недугов, как-то: тифа, дизентерии, инфлюэнцы и чаще всего от голода. Пленники оставались неделями без горячей пищи, кипятку и почти всегда даже без хлеба. Благодаря неудовлетворительному питанию и крайней скученности инфекционные болезни легко распространялись. К этому прибавились еще различные кожные заболевания. По удостоверению офицеров, сопровождающих поезд, комендант станции имеет приказ отправить поезд обратно на запад, но я уверен, что среди пассажиров на поезде есть еще достаточное количество столь больных и истощенных, что сделает пребывание их в этих вагонах совершенно невозможным и роковым для них».
Мы все задерживаем поезд и договорились с русскими банями о мытье всех пленников завтра за 450 рублей. Они начнут мыться с 6 часов утра, отправляясь в баню партиями по 60 человек. Все это возьмет около 10 часов. Наш вагон прибыл и от каждого одежда будет отбираться для уничтожения, а взамен будет выдаваться платье, пара носок и нижнее белье. После этого они будут помещены в новые вагоны.
Завтра, когда этот поезд отправится, он будет иметь 925 памяток Красного креста, но я попрежнему должен буду назвать его поездом смерти, ибо, как только поезд отправится, старые условия вернутся опять и снова изо дня в день из каждого вагона будут выбрасываться трупы.
Предсказания г-на Бюкели, что поезд смерти и останется таковым, — сбылись. Как только поезд отправился в сибирский путь с востока на запад, взад и вперед двигаясь от города к городу, ужасные вести стали доходить до Владивостока. Официальное донесение члена Красного креста гласит: «Нам сообщают, что поезд пленников был отведен около 10 миль от Николаевска благодаря возмущению, вызванному его присутствием там, и будет держаться на этом расстоянии, на котором мы могли бы следить за его состоянием».