Звёздная мгла.
Космической, черной тоской,
И лунным и бледным песком.
Улететь, где всегда есть покой,
Кораблём или шаттлом, пешком.
Где Юрий Гагарин простор разрезал,
И Армстронг за нас на Луну наступал.
Где вечная мгла, и звезды красота,
Давление вакуума и пустота.
Где вместо тумана - туманность и тьма,
Где вряд ли услышишь ты чьи-то слова.
Где заложены уши, невозможно дышать,
Где тело не знает, гореть иль дрожать.
Туда, где Юпитер, Плутон и Сатурн,
Где дрожит звёздный свет, словно тысячи струн,
Где пылает светило, несёт миру жизнь,
Где нет ни героев, ни зла, ни Отчизн.
Там давно уже не обитает борьба,
Только голые камни и тьмы пустота.
Только свет, только мгла, только звезды в ночи,
И последнее слово угаснет в тиши...
Герой (посвящается Г.А.Печорину, и М.Ю.Лермонтову).
Излишне лишний и чужой,
Остывший к другам и врагам,
Пропавший в обществе Герой,
Идущий в сумраке к горам.
Ты в безразличие утонул,
Людских сердец не принял путь.
Теперь твоя душа – как нуль,
Вовек не сможет отдохнуть.
Непонятый и удрученный,
Погрязший в скуке и тоске,
Останешься лежать холодный,
На гробовой доске.
Скажи, Герой, что ты нашёл?
Какая суть твоей мечты?
Ко мне во тьме ночной пришёл,
И в отражении тоже ты.
Как глуп и хладен пистолет,
Висящий под стеклом в стене.
Мне не дожить полсотни лет,
В такой скучающей стране.
Как мало смысла, боли больше,
Разлилось по родной земле.
И дни и ночи стали дольше,
Хотя Земля плывёт к весне.
Земля плывет, и скука плещет,
Топя и радость, и слова.
Моя душа едва трепещет,
Последний раз, и снова – зря.
«Какая скука»! – я воскликну.
Ты повторишь мне из зеркал.
Я, как и ты, Герой, погибну,
Как тот, кто имя тебе дал.
Пиковая дама.
Тройка! Семерка! Туз!
Тройка! Семерка! Дама!
Нет уж любовных уз,
И сердечного нет удара.
Есть только шум внутри,
Там, средь больничных стен:
«Сгори, обдери, сотри»!
Мучительно вязкий тлен!
Крик совы у дощатой рамы,
И подушка, как брус древесный.
Вопль друга в чужой палате,
Ох и грубый же он, нелестный.
На стенах пробегают тени,
Что ни тень – черный знак, иль цифра.
Я, в кровати обняв колени,
Занимаюсь разгадкой «шифра».
В час полночный уйдут все звуки,
И, закончив свои дела.
В окружении всей прислуги,
Тень Ее приплывет сюда.
По стене, подбираясь, пляшет,
И гнетуще меня томит.
Словно черт из могилы скачет…
Боже, как же меня знобит!
Навевает тоску чужую,
Из остатков моей чести,
Извлекает та тень вторую,
И нет видеть моих больше сил.
Смутно совесть грызет, и удушье,
Ставит точку за всеми словами.
Словно ночи холодная стужа,
Сквозь окно, прибежала за нами.
Хватит мучить, проклятая, хватит!
Я не вынесу больше тебя!
Я хватаю, пониже кровати,
Чемодан, и швыряю в тебя…
Я лежу, и рассвет лиловый,
Сквозь окно мне в палату бьет.
Я лежу, ко всему готовый,
А на сердце скопился лёд.
И не слышно его удара,
И нет больше любовных уз,
Я обдёрнулся, злая Дама!
И вновь… Тройка! Семерка! Туз!
Медные истуканы.
Застыл уж в изумлении взгляд,
Занёс стопу, чтоб сделать шаг,
Неловко встал ты с другом в ряд,
Смотря вперед, туда, где враг.
Снег сыплет в небо из земли,
И время вспять, и все по-новой.
И ты лишен своей любви,
Остался статуей суровой.
И на прохожих смотришь ты,
Они шагают исступленно.
А на глазах застыли льды,
Ты молча плачешь, затаённо.
В огонь войны зашвырнут был,
И в нем ты словно закалился.
Когда твой брат над трупом выл,
Сквозь жилы медью ты налился.
Стоишь, безмолвно провожая,
Старушку, пару, и ребят,
А где-то там живет чужая,
Забывшая, что ты – солдат.
Стоят из меди истуканы,
И смотрят на живых в упор.
А где-то вновь стучат стаканы,
И люди кличут Новый год.