СТИВЕН ВИНСЕНТ БЕНЕ
ПРО ВСЕХ НЕЧЕСТИВЦЕВ
© Перевод Г. Кружков
Адам был моим дедом,
Он бегал босиком,
На зелени Эдема
Он рыжим был пятном.
Балованный ребенок
Сорвал запретный плод.
Я получился в деда —
Такой же сумасброд.
Бродяга Ной, мой дядя,
Под рев, и лай, и визг
Всех чистых и нечистых
Перепивался вдрызг.
Когда летел он в бездну,
Дрожал от страха Ад.
«Вы очень с ним похожи», —
Мне часто говорят.
Лилит — моя подруга,
И жизнь и смерть моя,
Благоуханней меда,
Коварней, чем змея.
Ее я вечно жажду
И телом и душой, —
Пока бормочет кто-то:
«Фу, как нехорошо!»
Был Бахус моим братом,
Приятелем — Нимрод,
Меня предупреждали,
Куда это ведет.
Но если Дьявол за меня,
То я не пропаду, —
Пусть возмущаются в Раю,
Мне веселей — в Аду!
АМЕРИКАНСКИЕ НАЗВАНИЯ
© Перевод М. Бородицкая
Я полюбил с незапамятных пор
Острую свежесть этих имен,
Мне по душе этот пестрый узор:
В яркой раскраске Индейский Каньон,
Мертвая Роща, Косматый Бизон.
Сена и Рейн — серебряный звон,
Но серебро с годами тусклей.
Старым напевом звучит Альбион,
Словно охотничий рог средь полей…
Мне же родные названья милей.
Нью́берипорт и Ба́ддефорд,
Литл-Френч-Лик и Ланди-Лейн
(Северный выговор, северный порт),
Про́виденс-сити, бухта Мэйн,
Олдтаун и Ньютаун и Скунс-Таун-Плэйн…
Тихий черпну океан в Санта-Крус,
В Бо́стоне буду Атлантикой пьян,
В Блю-ридже негр сыграет мне блюз, —
И я обойдусь без далеких стран,
И я отдохну от заморских муз.
Рю-де-Марти́р и Нотр-Дам,
Рим и Афины, Мадрид и Багдад, —
Старые сказки вы дарите нам,
Я же за новой отправиться рад
В Хэ́ррисберг, Спа́ртанберг или Кейп-Джад.
Скажете: классики, Генри и Джон,
Так не писали? не думали так?
Но после вечерних бесед на балкон
Они выходили и, глядя во мрак,
Нанта́кетский в море искали маяк…
И после смерти найду я покой
Не в Ливерпуле, не в Шамуни́,
Лондон ли будет шуметь надо мной
Или Париж — мне нужны не они!
Встав из могилы, уйду я домой:
Похороните меня в Вундед-Ни!
ЛИТАНИЯ ДЛЯ СОВРЕМЕННЫХ ДИКТАТУР
© Перевод М. Бородицкая
Об искалеченных, об убиенных,
Об угнетенных, сирых и убогих,
О призраках в горящих городах…
О тех, кого привезли, втолкнули и начали бить
Крепкие парни с упругими кулаками:
Без передышки, по голове, по спине, и об стол,
И с размаху в пах, чтобы корчился на полу,
Как обезглавленная курица, а тот, кого следом ввели,
Смотрел побелевшими, расширенными зрачками.
О тех, кто при этом хрипел «Рот Фронт» или «Боже,
храни короля!»,
И о тех, кто держался смирней, но был избит точно также.
О тех, кто выплевывал в коридоре
Кровь и обломки зубов
И засыпал сном праведника на цементном полу
Со сладкой мечтой напоследок прикончить конвойного
в грязном сортире,
О тех, с ввалившимися глазами и негасимым огнем!
О тех, кто остался хромым, изуродованным, — и о тех,
Кого безымянным зарыли в тюремном дворе
И до рассвета сровняли могилу с землею.
О тех, кто был сразу убит. И о тех, что годами
Ждали, терпели, надеялись, шли по утрам на работу,