ВОСЬМАЯ ВОЗДУШНАЯ АРМИЯ
© Перевод А. Кистяковский
Когда в углу казармы, кончив бриться,
Хмельной сержант поет О райский брег
И кто-то дал щенку испить водицы,
Готов ли я сказать, что человек —
Не волк, не лютый зверь, но человек?
Тот спит. А тем троим не спится:
Играют у стены в «пристенок». А один
Считает, сколько вылетов ему
До отпуска: один… Еще один… —
Таков удел убийц! Наш мир един,
Особенно в войну:
убийцы
Убиты, сгинули навек,
А я хоть жил их жизнью, но не умер,
И мне дано судьбой твердить весь век
Про каждого из них — Се человек!
Меня измучила его судьба убийцы.
Я лгу — но что есть ложь? — такой-то (имярек),
Не умывавший руки кровью,
Не увидавший райский брег, —
Спаситель мира, человек.
ЗАКЛЮЧЕННЫЕ
© Перевод А. Кистяковский
Перед началом войны знак ЗК на казенной рубахе у американских заключенных заменили белым кругом, напоминающим «яблочко» мишени, — чтобы солдатам военной полиции было удобней целиться при попытке заключенного к бегству.
За колючей проволокой зоны, в пропотевших голубых казёнках,
Трое заключенных (белый круг, заменивший знак ЗК на спинах,
Посылает, словно Полюс чуткой стрелке
Компаса, сигналы черной мушке и глазам охранника) весь день,
Месяц, год, весь долгий срок их срока
Трудятся, вздыхая, будто дети, а вернее, звери — от отчаянья,
От необоримого терпенья, — и глядят, не ожидая ничего,
На охранника, на степь за зоной, на солдат в их пропотевшей форме,
Отбывающих свой трудный срок ученья.
Заключенные, охранники, солдаты — все они проходят обученье:
Старый мир, извечно повторяясь, образует в обученье новый.
ПОЧЕМУ, СКАЖИ…
© Перевод А. Кистяковский
Лето нехотя устилало листвою
Бурое поле. Ребенок видел —
Юркие самолетики раскатились что камушки…
Грузные гиганты исчезли, поднявшись
Над узкой тропкой с трупами муравьишек.
— Мам, смотри, он как кукла-клоун:
Красный и белый… — Но матери нет.
— Я не плачу, мамочка! Я не плачу! Кто он?.. —
Самолеты в небе — что стая воронов.
Люди карают людей — за что?
Он даст ответ. Над его рассказом —
Как реплики над героями комиксов, — ангелы.
Ребенок всё, кроме собственной гибели,
Превращает в детскую веселую сказку…
Почему я под камнем лежу, скажи!
ПОТЕРИ
© Перевод А. Сергеев
Нет, то не смерть: ведь умирают все.
Нет, то не смерть: мы умирали раньше,
Во время тренировочных полетов;
Мы разбивались, и аэродром,
Найдя бумаги, сообщал родным;
Росли налоги — тоже из-за нас.
Мы погибали не на том листке
Календаря, врезались в горы, в сено;
Мы полыхали над учебной целью,
Дрались с товарищами, погибали,
Как муравьи, собаки и чужие.
(Ведь, кроме них, никто не умирал,
Когда мы были в средней школе! С чьей же
Теперь сравнить мы можем нашу смерть?)
На новых самолетах мы бомбили
Объекты на пустынном побережье,
Вели учебные бой, стреляли
И ждали результатов. Так мы стали
Резервом, и одним прекрасным утром
Мы пробудились на войне в Европе.
Все было так же. Только гибли мы
Не по оплошности, а по ошибке
(Которую так просто совершить).
Читали почту, вылеты считали
И называли именами женщин
Бомбардировщики, в которых жгли
Изученные в школе города, —
Покуда наши трупы не лежали
Среди убитых нами незнакомцев.
Когда мы жили чуть подольше, нам
Давали ордена; когда мы гибли,
Считалось, что потери небольшие.
Нам говорили: «Здесь, на карте», мы же
Сжигали города.