НЕЗАВИСИМОСТЬ
Не государственным указам
Своей свободой я обязан.
За власть цепляются цари,
Свои владенья ширя,
А я — свободен изнутри,
В своем духовном мире.
Что бесконечней, чем моя мечта?
Что защищеннее, чем нагота?
Что полновластней вдохновенья?
Пред ним — бессильны притесненья!
Чем власть заманит — или устрашит —
Того, кто с мирозданьем слит?
Тиранов время сточит,
А выслушает — лишь того,
Кто лишнего не хочет.
Держись всегда особняком,
Особняков не строя,
Не будь холопом и льстецом,
Польстят — считай: пустое.
Расшиты роскошью ковры —
Но к людям не добры.
Невольно подлости полна
Любая честная война.
Но не твое сраженье
За самоотделенье.
Ту жизнь, которую вести
Желаю, я веду,
И в искушенье не ввести
Меня в земном аду.
ВЗДОХИ ЭОЛОВОЙ АРФЫ
Есть кроткий дол, возбранный нам,
Никто из смертных не был там,
Никто из нас, никто из тех,
Кто обречен на труд и грех.
Там доблесть прежде рождена,
Чем в здешний мир вошла она,
Туда деянья наши все
Вернутся в подлинной красе.
Там юность истинна и страсть,
Поэзии ж святая власть
В словах не чувствует нужды —
Поет простор на все лады.
А если слух твой изощрен,
Ты различишь вечерний звон,
Лиющийся оттуда к нам,
Чьи души внемлют небесам.
«Природа дарит нам свою…»
Природа дарит нам свою
Зарю по расписанью.
Когда ж увижу я — мою! —
В неслыханном сиянье!
Едва взойдет она — о нет, —
Едва забрезжит слабо,
Померкнет и полдневный свет
В лучах вселенской славы.
Подчас, с природой примирясь,
Толкую с ней степенно,
Но луч ее и луч из глаз,
Скрестись, сгорят мгновенно.
Ее рассветы в радость мне
И жар ее светила;
Но свет, довлеющий вполне,
Пролить она не в силах.
Вот если б день ее — и мой, —
Два летних дня слились бы,
Настало б утро над землей,
Печали унеслись бы!
ДЫМ
Дым, легкий дым, крылатый друг Икара,
Стремящийся туда, где ты растаешь,
Скворец безгласый, вестник ранней зорьки,
Кружащий над своим домком — деревней;
А и́наче — сон спугнутый, тенистый
Полночный призрак в длинном одеянье,
При свете звезд и ярком свете дня
Чуть омрачающий сияние светила,
Взойди от очага моей молитвой —
Просить прощенья у богов за пламя.
ПОЛДНЕВНАЯ ДЫМКА
Ткань солнечная, газ воздушный,
Природой выведенный шелк,
Жар, ставший видимым, сухая
Волна, воздушная вода,
Последняя добыча зренья,
Игрушка зноя, прах небес,
Прибой, катящийся на землю,
Эфиров устье, шлюз лучей,
Девятый вал дневной истомы,
Твердь пенная над морем суши,
Полуденная птица, крылья
Простершая над целым миром, —
Но не поющая, а тихо
Баюкающая все кругом.
«Твердим, что знаем много…»
Твердим, что знаем много.
Увы!.. Берем в подмогу
Искусства и науки
И всяческие трюки.
А ветерок подует —
Все знанья наши сдует.
«Уважаемый народец…»
Уважаемый народец —
Где же он живет?
Он в ветвях дубовых бродит,
Он в стогу поет,
Он поет зимой и летом, дни и ночи напролет,
Он живет в лесу и в поле, на лугу живет.
Он не плачет,
Не судачит
О смерти скорой,
Не шлет нам укора,
Он в хаос звуков вносит Лад,
Он знает, что принадлежат:
Океану — безбрежность,
Лугу — нежность,
Времени — длительность,
Рекам — медлительность,
Скалам — твердость,
Звездам — гордость,
Светилу — небосклон,
Усталым — сон,
Упорным — день,
А вздорным — лень.
Весть о щедрости народца разнеслась во все края:
Должники его с ним дружат, и в долгу пред ним друзья.