И забрезжили передо мною войска,
И, словно в беззвучных снах, я увидел боевые знамена,
Сотни знамен, проносимых
сквозь дымы боев, пробитых картечью и пулями,
Они метались туда и сюда, сквозь дымы боев, рваные,
залитые кровью,
И под конец только два-три обрывка остались на древках
(и всё в тишине),
Вот и древки разбиты, расщеплены.
И я увидел мириады убитых на кровавых полях,
Я увидел белые скелеты юношей,
Я увидел, как трупы громоздятся над грудами трупов,
Но я увидел, что они были совсем не такие, как мы о них
думали,
Они были совершенно спокойны, они не страдали,
Живые оставались и страдали, мать страдала,
И жена, и ребенок, и тоскующий товарищ страдали,
И бойцы, что оставались, страдали.
XVI
Проходя мимо этих видений, проходя мимо ночи,
Проходя один, уже не держа моих товарищей за руку,
Проходя мимо песни, что пела отшельница-птица в один
голос с моей душою, —
Победная песня, преодолевшая смерть, но многозвучная,
всегда переменчивая,
Рыдальная, тоскливая песня, с такими чистыми трелями,
она вставала и падала, она заливала своими потоками
ночь,
Она то замирала от горя, то будто грозила, то снова
взрывалась счастьем,
Она покрывала землю и наполняла собой небеса —
И когда я услышал в ночи из далеких болот этот могучий псалом,
Проходя, я расстался с тобой, о сирень с сердцевидными
листьями,
Расцветай во дворе у дверей с каждой новой и новой
весной.
От моей песни я ради тебя оторвался
И уже не гляжу на тебя, не гляжу на запад для беседы
с тобою,
О лучистый товарищ с серебряным ликом в ночи.
И все же сохраню навсегда каждую, каждую ценность,
добытую мной этой ночью, —
Песню, изумительную песню, пропетую серо-бурою
птицей,
И ту песню, что пропела душа моя, отзываясь на нее,
словно эхо,
И никнущую яркую звезду с полным страданья лицом,
И тех, что, держа меня за руки, шли вместе со мною
на призыв этой птицы,
Мои товарищи и я посредине, я их никогда не забуду
ради мертвого, кого я любил,
Ради сладчайшей и мудрейшей души всех моих дней
и стран, — ради него, моего дорогого.
Сирень, и звезда, и птица сплелись с песней моей души
Там, среди елей душистых и сумрачных, темных кедров.
О КАПИТАН, МОЙ КАПИТАН!
© Перевод Г. Кружков
О Капитан, мой Капитан, корабль доплыл до цели,
Шторма и рифы — позади, мы все преодолели.
Порт на виду, на берегу — пестро и многолюдно,
Там сотни глаз глядят на нас, на стройный очерк судна.
Но боже мой, о боже мой!
Но крови страшный вид!
На палубе мой капитан,
Закоченев, лежит.
Капитан, мой Капитан, восстань и оглянись —
Не для тебя ль трубит горнист и флаг взметнулся ввысь!
Гирлянды, ленты и цветы — все это в честь тебя,
Тебя народ у трапа ждет, волнуясь и кипя.
Отец! дай руку мне, очнись!
Ведь это сон дурной,
Что ты на палубе лежишь,
Холодный и немой.
Меня не слышит Капитан, ответа не дает,
Бесчувственна его рука, бескровен сжатый рот.
Корабль наш, цел и невредим, уже на якорь стал,
В пылу борьбы, в огне пальбы победу он достал.
Ликуй, толпа! труби, труба! —
Корабль вернулся в порт!..
На палубе мой Капитан
Погибший распростерт.