— Беременность протекает благополучно, Кэти?
Она вспыхнула и деланно улыбнулась.
— А?
— Как, я понимаю, ты ждешь ребенка. Ты хорошо себя чувствуешь?
— Ну да... Мутит только по утрам.
— Около четырех месяцев?
— Ага.
— Тогда скоро тошнота пройдет. Дай знать, если понадобится моя помощь.
Кэти нашарила в кошельке шиллинг.
— Миссис велела вам вот это заплатить.
— Благодарю. Пять дней не трогай повязку, если только не заболит. И постарайся не мочить. Я дам тебе немного порошка, воспользуйся им при необходимости.
Кэти накинула плащ, желая поскорей уйти. Дуайт некоторое время смотрел на нее, не зная, стоит ли добавить что-нибудь еще. Он уже больше двадцати лет лечил жителей Сола и Грамблера.
— Сола Гривса не нашли? — спросил он.
Румянец Кэти стал багровым, она отвернулась к окну.
— Твоя мать считает, что его скоро обнаружат, — сказал Дуайт.
— Я всё равно за него не пойду, даже если б он остался последним мужчиной на свете.
Дуайт проводил ее до двери.
— Возможно, на тебе женится кто-то другой.
— Это уж вряд ли. Кто ж захочет меня с дитем? Да и ухажеров у меня не видать!
Она открыла дверь, и солнечные лучи упали на ее поношенное платье, тяжелые темные волосы и прекрасную кожу.
— Надеюсь, ветер скоро прекратится, — сказал Дуайт. — Всё кругом высушил.
— Ага. А лодки рыбачьи с трудом могут вернуться домой.
— Но один человек с радостью женился бы на тебе, это безусловно. Если бы ты согласилась. И он стал бы хорошим отцом... Певун Томас.
Она застыла и фыркнула, как лошадь.
— Певун-то? Этот недотепа? С ним кашу не сваришь, какой из него муж? Вы, видать, шутите, доктор. Да он и не мужчина вовсе!
— Он может тебя удивить, — сказал Дуайт. — Как ты знаешь, я ему помогаю, и он делает успехи. Теперь он может сказать, который час и какой день недели. Но ты ведь и сама часто с ним видишься. Разве ты не заметила разницу?
— Даже и не знаю.
Повисла неловкая тишина.
— Ну ладно, ступай.
— Ох, ну, глядит-то он на меня, как будто я ему нравлюсь, — сказала Кэти, — но... но я в жизни не выйду за этого бездельника!
Дуайт улыбнулся.
— Что ж, Кэти, ты свободная женщина, а я не сводник. Мне просто подумалось, что ребенку лучше иметь отца. Иногда...
— О да, доктор. Тут вы правы. Но, уж прошу прощения, не такого отца, над которым вся деревня будет потешаться.
Погода наконец наладилась, и Стивен решил в воскресенье лично вывести «Адольфус» из гавани. Клоуэнс он с собой не позвал.
— Ты не возражаешь, любимая? Нужно оправиться от потрясения, может, теперь всё, наконец, наладится. Это как когда нога затечет, а стоит кровообращению вернуться, как приходит боль.
— Ты надолго?
— Вернусь, как смогу. Но погода нестабильна. Хочу на досуге подумать кое над чем.
— Над чем?
— Как жить, когда Джордж Уорлегган дышит мне в плечо. Да, я знаю, всегда дышал в какой-то степени, с тех пор как я перешел в его банк, но я-то считал это дружеским дыханием, если ты понимаешь, о чем я. А теперь не знаю. Мне кажется, что я живу... мы оба живем как на конце спасательного троса, и кто знает, когда он вытащит ножницы?
— Может, он сделал это специально, чтобы тебя встряхнуть, Стивен. Пока ты придерживаешься подписанного договора, проблем больше не будет.
— Возможно. А может, и нет. С тех пор как он передумал, я его не видел. Не знаю, как он себя поведет. Знаю только, что он вел себя отвратительно, когда я сказал, что он собирается меня разорить. Наверное, это Харриет уговорила его передумать, но что помешает ему вернуться к прежнему мнению? Чем скорее я ускользну из его хватки, тем спокойней мне будет.
— Но как у тебя это получится?
— Не сразу. Не в этом году. Но если и не получится, то не от недостатка усердия.
Стивен набивал трубку. Он выглядел грозно, готовым завоевать весь мир.
— «Шасс-Маре» вот-вот вернется, — вдруг сказал он. — Ты знаешь, что у меня есть покупатель? Да, я всё равно ее продам, сосредоточусь на двух оставшихся. А с деньгами, которые я получу от продажи...
Он задумался.
— Что?— спросила Клоуэнс.
— Еще не решил. Но уж точно не положу в банк Уорлеггана. Как и деньги от Уил-Лежер. Не беспокойся, я выполню условия соглашения, Уорлегган будет доволен. Но если я продам «Шасс-Маре», то получу наличные. В Проливе у меня будет время над этим подумать.
— Есть какие-нибудь мысли?