— Герцог?
— Он самый. Как глава разведки, я несу ответственность за вовремя переданные сведения, чтобы он двинулся в нужном направлении. Сам я не пойду, поскольку у меня есть надежный посыльный. Пойдет Андре. Но завтра мне понадобится второй посыльный. А люди нужны мне здесь. Если вы готовы, я пошлю вас с другим сообщением. Предположительно через день.
К одиннадцати утра французская императорская гвардия вытеснила пруссаков из Шарлеруа. Наполеон сидел на стуле возле гостиницы «Бельвью» и наблюдал, как его войска занимают город. Днем французы нанесли сокрушительный удар по пруссакам в Линьи, маршал Блюхер упал с лошади и потерял сознание, когда на него натолкнулись французские кирасиры, преследуя немцев, отступающих к Вавру. Немцы потеряли шестнадцать тысяч человек и двадцать пять пушек.
Удовлетворенный, что сокрушил одного противника, Наполеон перевел все внимание и силы на другого.
Глава одиннадцатая
На первом этаже большого арендованного особняка на улице Бланшизри в Брюсселе герцогиня Ричмондская устраивала грандиозный бал, вероятно, самый блистательный в этом блистательном сезоне. Там присутствовали все важные персоны, но за два дня до события Джереми вернул с таким трудом добытые приглашения.
— Ты не возражаешь, любимая? — спросил он. — После нашего приезда мы побывали уже на стольких балах. Завтра я буду в отъезде и в четверг хотел бы провести с тобой тихий вечер. Только ужин, любовь и сон.
Кьюби озадаченно посмотрела на него.
— Мне бы хотелось пойти, но я предпочту побыть с тобой, если тебе так хочется.
— Мне так хочется. В следующие несколько недель я буду чаще отсутствовать, так что хочу насладиться обществом моей прекрасной жены.
— Думаешь, скоро будет сражение?
— Не уверен. Французы имеют преимущество, а мы не видим их карты.
И потому вечер пятнадцатого числа они провели вдвоем в ресторанчике, где отмечали день рождения Кьюби. Они дошли туда от своей квартиры пешком. В этот теплый вечер по улицам Брюсселя гуляло много людей. Несомненно, у особняка герцогини Ричмондской собралась большая толпа, чтобы посмотреть на прибытие гостей.
Были на улице и солдаты: туда-сюда цокала кавалерия, маршировали взводы пехоты. По большей части они отправлялись на юг.
Они заказали отличные блюда, в основном те же, что и в марте, поболтали о том, о сем, с теплотой глядя друг на друга и иногда касаясь руками.
— Теперь ты уверен больше, чем во вторник?
— Насчет чего?
— Насчет Бонапарта.
— О да. Он перешел границу вчера ночью или рано утром. Уже была пара стычек.
— Далеко отсюда?
— Миль двадцать.
— Двадцать миль!
— Ох, не беспокойся, их отбросили. Это сделали не наши ребята, вроде бы брауншвейгцы или голландцы. Но французы отступили. Похоже, они проверяют наши позиции в разных местах, прежде чем предпримут что-либо серьезное.
— Джереми, мне что-то страшно.
— Прошу тебя, не бойся! Иногда бывает много шума и дыма, но никаких серьезных ранений. Ты же знаешь, вчера я муштровал своих ребят. Я — и муштровал! Но старые армейские ружья уж больно громоздкие. Они производят страшный грохот и много дыма, но чудовищно неточные. Обычно солдат стреляет слишком высоко, иначе его оглушит, к тому же отворачивается, и пуля уходит куда-то в воздух. Но если отругать солдата, он слишком сильно опустит дуло, и пуля выкатится еще до выстрела!
— Это меня не особо утешает, — сказала Кьюби.
— Тогда выпей чуть больше вина и расскажи о себе. Наш ребенок жив и толкается?
— Только начинает. Не будь слишком нетерпелив, мой мальчик. Время придет только в декабре.
— И кого ты хочешь?
— В смысле, мальчика или девочку? Мне всё равно. Возможно, мальчика. А ты?
— Лучше девочку.
Они засмеялись.
— К Рождеству, — сказал Джереми. — Вот думаю, как ее назвать? Или его. Ноэль? И где к тому времени мы будем жить?
— Не в Брюсселе!
— Да. Недавно я думал, что война затянется, как предыдущая. Но сейчас мне кажется, что всё решится одним ударом, всего за месяц! Я не сделаю карьеру в армии, как мой кузен. И всё же немного странно...
— Что?
— Говорят, Джеффри Чарльз в детстве был неженкой и избалованным ребенком. Я сильно удивился, когда он так прикипел к армии. Что до меня, то хотя обстоятельства были совсем другие, но меня тоже воспитывали мягко, я и в мыслях не держал вступить в армию, но вот я здесь, и признаюсь, мне это нравится куда больше, чем я ожидал!