Многие англичане готовились к отъезду в Антверпен — конечно, лишь имеющие средства передвижения.
— Поезжайте, — сказала Кьюби Грейс Тернер. — А я останусь.
Глава тринадцатая
Отступление шло под проливным дождем, с постоянными перестрелками, но малыми потерями и без ожесточенных боев, как накануне. Войска отступали в беспорядке, но ливень и грязь мешали французам не меньше, так что продвигались они в том же темпе.
Веллингтон, только вчера попавший под обстрел и чудом избежавший пленения, сегодня преспокойно обедал в Женапе на постоялом дворе «Король Испании» вместе с окружением.
— Джентльмены, настоятельно советую вам получить удовольствие от обеда, потому что в следующий раз это случится уже после войны.
Росс обедал в другой комнате с полковником Грантом и еще парой человек. На нем был мундир Колдстримского полка, но панталоны оказались коротковаты, поэтому остальным его обеспечил ныне покойный полевой офицер Королевского германского легиона.
Выглядел он вполне сносно. Все офицеры промокли под дождем, заляпанные грязью яркие мундиры полиняли. Первоочередная задача Росса состояла в том, чтобы доставить срочное послание генералу Томасу Пиктону, который вчера находился в самом пекле сражения, сломал два ребра и теперь злился, что получил приказ отступить с завоеванных позиций. После обеда Росс с удовольствием выяснил бы местонахождение 52-го Оксфордширского полка, но это пришлось отложить на потом. Оказаться среди окружения Веллингтона — большая честь, поэтому просить отправить его в гущу битвы только ради встречи с сыном он не осмеливался.
В три часа они снялись с места, последовав за основной частью армии через так называемую брешь Женапе. Через два часа подошел и арьергард, в том числе батарея Королевской конной артиллерии и рота 52-ого Оксфордширского полка под командованием капитана Полдарка. Днем рота потеряла трех человек. В «Короле Испании» подали обед англичанам, а для французов готовили ужин.
Отступать всегда трудно и тяжко морально; и погода как назло затрудняла и передвижения, и бои. Все дороги, кроме мощеных, развезло. Обоз прибыл только вечером. Все расселись вокруг шипящих костров, готовили пищу и пытались согреться. Майор Картарет, который присоединился к ним в Женапе вместе со второй ротой капитана Эллисона, сообщил, что им повезло находиться в центре фронта и добраться вовремя; другим полкам на левом и правом флангах пришлось пробираться через деревни на холмах и затопленные поля, кое-кто даже потерял сапоги в непролазной грязи. Арьергард, особенно на востоке, постоянно обстреливали французы.
Сегодня они вряд ли двинутся куда-то еще, объяснил он Джереми, скорее всего, здесь и остановятся. На левом фланге — дорога на Брюссель, на правом — большая ферма в Угумоне. Повсюду выстраивались полки, занимали позиции, трубили горнисты, гарцевала кавалерия. Капитан Мерсер с шестью пушками, каждую из которых тянули восемь лошадей, девять фургонов с боеприпасами, каждый с шестеркой лошадей, телеги обоза, конные подразделения, мулы и запасные лошади (всего свыше двухсот животных) скрылись за холмом у Мон-Сен-Жана.
Джереми отдал необходимые приказы лейтенантам Бэйтсу и Андервуду, чтобы укрепить позиции до наступления ночи. Они остановились посреди огромного ржаного поля. Почва настолько размягчилась и размокла от дождя, что все буквально утопали в грязи. Каждый шаг давался с трудом — пока вытаскиваешь одну ногу, другая тут же погружалась в трясину.
Вдалеке они заметили приближающихся французов, отряд легкой пехоты в крытой повозке на расстоянии меньше мили. Враги остановились и вроде тоже решили разбить лагерь на ночь. Порой стреляла французская артиллерия, и пушечное ядро подчас пролетало в опасной близости, но главной заботой было укрыться от непогоды. Лечь нельзя, иначе утонешь в грязи, но и стоять еще двенадцать часов кряду невмоготу. Недавний ливень затушил костры, и поесть теперь было нечего. Тогда сержант Эванс, матерый вояка, собрал несколько охапок высоких стеблей и скрутил их, пока не получилась плотная циновка. Потом он кинул ее в грязь, сверху положил ранец, сел на него, скрестив ноги, и укрыл голову одеялом.
Пример оказался заразительным, и сперва как минимум, половина солдат, а потом и все устроились подобным же образом. Ковыляя и спотыкаясь, Джереми обошел роту. Он отдал приказ привязать офицерских лошадей к воткнутым в землю штыкам, а остальное оружие сложили в пирамидки. Солдатам он велел не покидать позиции. Довольный, что почти все проблемы решены, уже в сумерках он вернулся в уголок, где колдовал над костром Сандерс, раздувая пламя, и подсел к шести офицерам, которые курили и пили джин, подставив в качестве подушек сыроватые снопы ржи.