— Рулевая рубка.
В трубке раздался голос Регена, который говорил загробным тоном:
— Капитан, сюда поступает вода.
— Насосы могут справиться с ней?
— Пока да. Но весь корпус ужасно трещит. Боюсь, переборки не выдержат.
— Будь готов выбраться наверх, если станет хуже. Поднимайся на крышу через камбуз и спусти илот.
— Да, сэр, — ответил Реген. — А как вы, капитан?
— Сообщи мне, когда покинешь машинное отделение. Последую за тобой, если смогу.
— А что с людьми в поезде? Мы не можем бросить их на произвол судьбы.
Босс, богобоязненный человек с твердыми моральными устоями, огромной внутренней закалкой старой школы, заслужил уважение всех, кто жил у озера. Его слово было твердым. Он смотрел в разбитый иллюминатор рулевой рубки на далекий берег и на обезумевшие воды, перехлестывавшие через нос. И в нем крепла уверенность, что «Калиспелл» не сможет плыть дальше.
— Я за них отвечаю, — медленно произнес он. — Спасайся сам.
— Да благословит тебя Господь, капитан.
Голос в переговорной трубке умолк.
Глава 49
Этот ураган, пришедший со Скалистых гор, оказался самым разрушительным из всех на памяти живущих. Амбары были разрушены до основания, крыши снесены, деревья вырваны с корнем, телеграфные и телефонные линии разорваны. Теплые ветры сокрушительной силы бушевали над озером Флетхед, превращая воду в бурлящий водоворот, который безжалостно трепал старый, изношенный паром «Калиспелл», когда он опускался в провалы между волн. Шлюпку, которая, как надеялся капитан Босс, спасет жизни людей, сорвало в воду и разбило, ее обломки носились в бурных водах.
Босс сражался со штурвалом, отчаянно пытаясь вести «Калиспелл» по прямому курсу к западной береговой линии, которая находилась теперь на расстоянии всего двух миль. Он лелеял слабую надежду, что они могут добраться до безопасной небольшой гавани Роллинс, но глубоко внутри он знал, что у него нет никаких шансов. В любой момент паром мог опрокинуться. Паровоз, тендер и товарный вагон были теми соломинками, от которых может сломаться спина верблюда.
Без груза паром сидел бы в воде выше и не пострадал бы так страшно от огромных волн, которые заливали низкую палубу с рельсами. Босс посмотрел на нос парома и увидел, что он уже безнадежно разбит. Балки открытой части носа сломаны и вырваны из основания.
Одежда и крутка на капитане промокли насквозь. Босс мрачно оторвал одну руку от штурвала, поднес переговорную трубку ко рту и свистнул. Прошло почти тридцать секунд, прежде чем ответил Реген.
— Да, капитан?
— Как у тебя дела?
— Пар хороший, но вода продолжает поступать, — в голосе Регена слышался страх. — Она поднялась уже выше моих лодыжек.
— Как только она поднимется до колена, выбирайся наверх, — приказал ему Босс.
— Вы все еще хотите, чтобы я спустил шлюпку? — взволнованно спросил Реген.
— Тебе не о чем беспокоиться, — с горечью сказал Босс. — Ее смыло.
Страх в голосе Регена увеличился:
— Что мы будем делать, если придется покинуть паром?
Босс ответил ровным голосом:
— Молись, чтобы было достаточно плавающих обломков, которые позволят нам продержаться до конца бури.
Босс повесил переговорную трубку и резко повернул штурвал, чтобы дать возможность парому пройти через огромные волны, обрушившиеся на него слева. Босс больше всего опасался именно этого. От удара огромной волны в борт и при невозможности увернуться от нее паром может опрокинуться и камнем пойти на дно под тяжестью поезда.
Сражаясь за то, чтобы вырвать судно из пасти шквала, он бросил взгляд на поезд и окаменел: тот со страшной силой раскачивался, когда паром опускался в провалы и когда его бросало на гребни волн. Вода бешено кружилась теперь вокруг ведущих колес паровоза.
Босс чувствовал маленькое удовлетворение от того, что, если паром «Калиспелл» утонет в глубинах озера, преступники в поезде погибнут вместе с ним.
В локомотиве Хант и Карр хватались за любой вентиль, манометр или рычаг, до которого могли дотянуться, чтобы их не швырнуло на бойлер или об стену кабины. Абнер устроился на сиденье кочегара, упираясь ногами в переднюю панель под окном. Не было необходимости держать под прицелом машиниста и кочегара. По крайней мере, не в этих обстоятельствах, когда каждый сражался за то, чтобы уцелеть. Абнер больше не представлял для них угрозу. Угрожал шторм, бушующий вокруг них.
Самое последнее, что пришло в голову Абнеру, — что Хант и Карр могут тайно сговориться против него. Но он не слышал, чтобы они обменивались приглушенными фразами или подавали руками какие-то неопределенные знаки друг другу. Он мог только со страшной тревогой смотреть на зловещие воды, обрушивающиеся на паром, больше ему ничего не оставалось делать. Машинист упал со своего места и покатился по кабине, натыкаясь на Абнера. От внезапно удара Абнер остолбенел, но грубо оттолкнул Ханта обратно к его месту.
Абнер не обращал внимания на Карра, когда кочегар пытался подбросить уголь в топку, стараясь не потерять равновесие на борту парома, который швыряли и вертели волны. Хант снова наткнулся на него. Раздраженный Абнер попытался оттолкнуть машиниста. Но на этот раз Хант накинулся на Абнера, прижав руки огромного человека к его бокам. Затем Хант упал назад на пол кабины, увлекая за собой пораженного и разозлившегося Абнера.
Возбужденный этим, Карр поднял над головой угольный совок и с размаху нанес Абнеру мощный удар по спине между лопатками. Паром бросило в провал между волнами в тот момент, когда Карр размахнулся, чтобы нанести удар, но совок не попал в голову Абнера. От такого удара череп Абнера обязательно бы треснул. Карру показалось, будто он бьет по упавшему бревну.
Это был жестокий, сокрушительный удар, от которого ломаются кости, который парализовал бы большинство людей и лишил их сознания. Но не Абнера. Шофер задыхался. Лицо его перекосило от боли, он скатился с Ханта, встал на колени, достал свой револьвер и прицелился в Карра. Его лицо ничего не выражало, глаза, не мигая, уставились на Карра. Он спустил курок. Карр занес свой совок для следующего удара, но застыл на месте: пуля попала ему в середину груди. Его сначала отбросило назад, в лабиринт клапанов, а затем он медленно опустился на колени и рухнул на пол кабины.
Без малейших колебаний Абнер прицелился в Хаита и выстрелил машинисту в живот. Хант согнулся, устремив на Абнера неподвижный взгляд, полный холодной ненависти, смешанной с болью и потрясением. Он, спотыкаясь, сделал шаг назад, прижав одну руку к животу, а вторую вытянув вперед. Слишком поздно Абнер понял, что было на уме у Хаита. Раньше, чем он успел отреагировать, Хант дотянулся до медного тормозного рычага паровоза и передвинул его справа налево. Умирающий человек протянул руку к рукоятке дросселя, перекинул через нее руку и, падая замертво, потянул рукоятку на себя.
Ведущие колеса завертелись, и локомотив двинулся вперед. Абнер, ослабевший от сокрушительного удара по спине, слишком медленно реагировал. В глазах у него стоял туман; долгие три секунды ушли на то, чтобы понять, что локомотив медленно движется по палубе парома. Слишком поздно было пытаться предотвратить неизбежное. К тому времени, когда Абнер смог оттянуть назад дроссель, локомотив весом сто тридцать четыре тонны начал медленно съезжать с Носа парома «Калиспелл» и погружаться в холодную бездну озера Флетхед.
Глава 50
Сначала никто в вагоне Кромвеля из-за ужасной качки не понял, что поезд съезжает с парома. Белл быстро распознал, что движение носит совершенно другой характер, и почувствовал, что колеса под вагоном начали вращаться. Он раздвинул дверь, и его встретил порыв ветра, от которого он зашатался. Но Белл все-таки наклонил голову и выглянул. Перед ним предстало два жутких зрелища одновременно. Во-первых, ему показалось, что палуба движется в направлении кормы, что объяснялось движением поезда вперед. И, во-вторых, передняя открытая четырехколесная платформа локомотива съезжала с носа парома и погружалась в бурлящую бездну.