— Тот синий беспилотник с мордой на боку?
— Да, он самый! Держись над ним и чуть сбоку…
Грузовик свернул с эстакады и ушёл на разворот, скрывшись под шоссе. Через полминуты он выкатился на магистраль и, набирая скорость, покатил в обратном направлении. Я двигалась за ним, стараясь не делать резких движений, чтобы мой пассажир не выпал из седла – похоже, Игорь был чем-то очень сильно занят позади меня, потому что давно уже не держался руками за меня или за байк…
К тому моменту, как мы выбрались из транзитной полосы, проплыли над спальным районом и оказались в промзоне на окраине, улицы давно уже были окрашены россыпями разноцветных фонарей. Грузовик свернул с шоссе и, сделав несколько поворотов по узким дорожкам между складских заборов, упёрся в большой гараж, из которого вышли несколько фигурок и обступили тяжёлую машину.
Игорь хлопнул меня по плечу и произнёс:
— Спасибо, Лиза, отлично сработано! А теперь полетели обратно! На ужин мы уже опоздали, но это ведь не повод от него отказываться!..
Вернувшись, мы закатили гравицикл в гараж и прошли внутрь бара, где целая группа уборщиков в форменной одежде наводила порядок, убирая уничтоженную мебель и отмывая пол. Барная стройка вместе с роботом-барменом представляла из себя сплошное решето, но кухня, тем не менее, не пострадала, поэтому мы взяли по тарелке съестного и устроились в самом углу помещения, где разрушений было поменьше.
Я покосилась на Игоря и спросила:
— Что это было?
— Что? — Мой вопрос вырвал его из задумчивости. — А, это? Я сломал защиту, влез в программу грузовика и взял его под контроль. Автоугон, если угодно…
— И что, так в любой беспилотник можно проникнуть?
— Не в любой, конечно. Но если есть навык, оборудование и программы, и система не очень хорошо защищена – то большого труда не составит. Я с детства такими штуками увлекаюсь, всё на папиной машине тренировался, затем на соседских… Главное потом следы замести, чтобы не вычислили.
— Интересное у тебя детство было, — заметила я.
— Было нескучно, это уж точно. — Физик мечтательно уставился куда-то в пустоту. — А ты не хочешь что-нибудь рассказать о своей жизни?
— Она в прошлом.
— Судя по тому, что ты сидишь рядом – это не так.
— Это уже не я. И, если ты не против, я не хочу обсуждать своё прошлое.
Физик пожал плечами.
— Лады. Имеешь право… Блин, чуть не забыл, вот, Седой просил тебе котлету передать.
Вытерев руки салфеткой, он достал увесистую пачку денег и протянул мне через стол. Я пересчитала купюры – сумма была приличная – и сунула свёрток в карман куртки. Игорь перегнулся через стол и заговорщически произнёс:
— Приходи завтра часов в десять к гаражу, нам нужно будет доделать дело.
— Замётано…
* * *
Через пятнадцать минут после того, как я вернулась в номер, нагрянула полиция. Из-за двери раздавался громкий топот тяжёлых башмаков, за стеной бубнили голоса – опрашивали свидетелей из числа редких постояльцев гостиницы. Один раз в дверь моего номера кто-то решительно постучал, и я сжалась в комок, застыла, сидя на кровати в ожидании грубого голоса, который скажет: «Елизавета Волкова, вы арестованы! Открывайте, мы знаем, что вы здесь!»
Но этого не произошло, незнакомец постоял возле двери несколько секунд и ушёл. Похоже, я не зря заплатила за анонимность, и официально мой номер числился пустым. На руку было и то, что я почти постоянно ошивалась в баре или на улице, не мелькая в коридорах и не попадаясь на глаза возможным свидетелям…
Прошедший день показался мне очень скомканным. Кошмарным, сюрреалистичным фоном к происходящему была гибель одного из немногочисленных оплотов человечества, которая изрядно пожгла общественные предохранители, сподвигая людей на безумные поступки. Я размышляла о том, как ощущение неминуемой угрозы превращало людей в животных, срывая их с тормозов, лишая остатков человеческих проявлений, в то время как через открытую форточку на фоне громыхающей эстакады и гудящих аэротрасс периодически доносились отдалённые хлопки. Удары? Выстрелы? Можно было только гадать, сколько жизней унёс сегодняшний день, и что сейчас творится по всему Сектору.
Мне не спалось, в голову лезли образы погибшего Боцмана и старого мстительного Тамберга, поэтому я решила выйти в сеть. К этому времени всё было уже кончено, и новостные ленты пестрили сводками и фотографиями вымороженной поверхности Циконии. Бескрайняя морская гладь, покрытая скалами, редкими тропическими островами и искусственными плавучими платформами, раз в пару суток обнажавшая пестревшее всеми красками мира дно, была некогда домом сказочных богачей и пристанищем для андроидов. Теперь же всё это превратилось в припорошенную снегом ледяную равнину. Сложно сказать, уцелела ли жизнь в ныне подлёдном Великом Океане, но в том, что она изменилась до неузнаваемости, можно было не сомневаться.
Сделав свою ставку, Физик оказался недалёк от истины – назывались чудовищные цифры в диапазоне от семидесяти до восьмидесяти миллионов погибших при официальной численности населения планеты в восемьдесят шесть. Наборы безжизненных цифр – и за каждой единицей скрывался целый необъятный внутренний мир, чувства, эмоции и стремления…
Чёрная сфера исчезла также внезапно, как и появилась, а на орбите планеты до сих пор висели челноки, глайдеры и планеры тех, кто успел сбежать с поверхности. Спасательные корабли Флотилии Экстренного Реагирования, прибывшие со всех уголков Сектора, вместе с мобилизованным Космофлотом вылавливали в стратосфере всех, кого могли. Беженцев планировалось расселить по оставшимся обитаемым мирам. Руководство Конфедерации собиралось на внеплановое совещание для выработки ответных мер. Ответных? Любопытно будет на это посмотреть.
Я выключила настенный экран, разделась, легла в кровать и через некоторое время всё же уснула…
* * *
… «Это было и это будет».
— Где и когда будет, Томас? И что ты мне показал тогда, в корабле?
Сидя на подоконнике маленького окошка, за которым под чёрной эстакадой шквальный ветер обрывал мощные ветви дуба посреди грязного дворика, окружённого старыми кирпичными стенами, гусеница-переросток смотрела на меня голубыми блюдцами глаз, наклонив голову набок, и ждала. Чего ждала? Пока я пойму?
— Вот так, минус два, — раздался сбоку голос Марка.
Я повернула голову. Стоя у классной доски, на которой мелом были небрежно намалёваны кривоватые шарики, он со скрипом перечёркивал их один за другим.
— У вас было пять шансов отомстить. Один вы упустили. Сколько осталось шансов, дети?
Дружный хор детских голосов воскликнул:
— Четыре!
— А ещё минус один?
— Три!
— И ещё?
— Два!
Я почти шёпотом спросила:
— Как это остановить?
Марк смахнул тряпкой нарисованные планеты, смазал их в белёсое месиво и улыбнулся.
— А ты правда хочешь, милая? — ласково ответил он вопросом на вопрос. — Может, просто позволить всему этому исчезнуть?
— Но тогда все люди умрут… Вокруг и так слишком много смертей и зла! — ответила я словами Отто.
Марк торжествующе поднял палец вверх.
— Вот именно. Слишком много. Месть тоже имеет мало общего с добром. Так позволь всему этому просто исчезнуть!
Раздалось противное пиликанье…
… Звонил будильник, начинался новый день…
* * *
Полиция забрала на допрос весь почти весь персонал бара. Остались только Арни, который присматривал за баром, да Физик, опоздавший к открытию. Седой тоже куда-то пропал – Арни сообщил, что тот уехал договариваться с «правильными людьми», чтобы замять инцидент. Обширные связи Седого помогали власть имущим закрывать глаза на подпольную деятельность «Весёлого Саймека», поэтому были все шансы спустить это дело на тормозах – тем более, что в данной ситуации Седой, пусть и с большой натяжкой, числился потерпевшей стороной.
Под утро последствия перестрелки были кое-как зачищены – фургоны и расстрелянная машина Седого вывезены со двора, а хмурые рабочие уже ремонтировали фасад бара…
Физик ждал меня на заднем дворе возле открытого гаража. Похоже, нам предстоял ещё один полёт над городом, и я с удовольствием оседлала «Вепря», мимолётом вспомнив своего старого зверя, оставленного в алтайском посёлке. Интересно, как он там? Ухаживает ли за ним его новый владелец?
Мы взмыли в серое январское небо и понеслись над кварталами в сторону городской окраины. Складывалось впечатление, что люди более-менее оправились от вчерашних новостей. По крайней мере, магистрали всё также пестрили автомобилями, по воздушным трассам неслись ровные плотные потоки глайдеров, а улицы были заполнены спешащими по своим делам фигурками. Гибель миллионов – гибелью миллионов, а деньги сами себя не заработают…