Дядя Ваня же, зачистив все следы, залёг на дно для всех – в том числе для Кардана, за которым на тот момент уже шло наблюдение. Все транспортные вопросы теперь приходилось решать на стороне, в результате чего мы лишились дешёвого техобслуживания и, что ещё хуже, надёжного выхода на краденные и перепрошитые планеры…
Позади меня с шелестом опустилась дверь в каюту, и я наконец-то осталась наедине с собой. Сложив кобуру с пистолетом на столик и скинув ботинки, я подошла к панорамному окну и облегчённо разделась. Под нами, постепенно отдаляясь, проплывал округлый бок зелёной планеты. Я была обнажена, когда он скрылся из виду где-то под днищем «Виатора».
Всё это время, обнаружив присутствие человека, корабль любезно подогревал пол каюты. После промозглого глайдера биотитановые ступни приятно окутывались теплом – в мозг поступали сигналы от электрофизиологических терморецепторов на подошвах. Я любила это ощущение.
И мельком я в очередной раз восхитилась тем, насколько далеко человек зашёл в деле постановки технологий себе на службу. Мехапротезы были оборудованы всем набором рецепторов, почти полностью взаимодействуя с центральной нервной системой, и идеально отзывались на входящие сигналы ювелирными движениями суставов и пальцев. Имелась даже имитация боли – ровно в той степени, чтобы сообщить мозгу об опасности, но при этом оставить сознание в полной ясности…
Я смотрела на себя в зеркало в полный рост в углу каюты и мягко поводила блестящими, чуть прохладными графеновыми пальцами по титановым бёдрам. Мощные сервоприводы, заменявшие мышцы ног, тёмной матовой синевой проглядывали меж титановых вставок, на которых едва поблёскивало тусклое свечение космического пространства по ту сторону окна.
Вдоволь налюбовавшись биомеханикой, я прошла в душ и встала под струю воды. Блаженство разливалось по телу, пока едва тёплая жидкость смывала с меня сегодняшний день, и я долго стояла и никак не могла собраться с силами, чтобы выйти. Выключив наконец воду, которая ушла на рециркуляцию, я вернулась в каюту, облачилась в чистое бельё и решила заняться механической работой…
Одна из стен каюты представляла собой гардероб. Я распахнула его, сдвинула в сторону одежду и коснулась скрытого сенсорного модуля в дальнем углу. Датчик опознал меня, и створка скрытого оружейного шкафа откатилась в глубь паза в стене. Лампочка внутри отделения загорелась мягким голубоватым светом, выхватывая из темноты металлические ложементы с оружием и полки с экипировкой. Разрядив пистолет, взятый с собой на дело, я уложила его на место. Мне нравилось, когда в оружейной царил полный порядок.
Взгляд мой неспешно перемещался от одной смертоносной игрушки к другой. Автоматический карабин цвета матового хаки выделялся своими рублеными линиями и слившимся с ним в убийственном дуэте подствольным гранатомётом. Рядом из полутьмы оружейного шкафа хищно щерился полуавтоматический дробовик. В задумчивости я коснулась сложенного приклада и кинула взор на свою любимицу – снайперский рельсотрон в разложенном виде. Длинный ствол из спаренных сверхпроводящих электродов стоял в отдельном ложементе, переливаясь индукционными модулями…
В нишах покоились аккуратно сложенные обоймы для карабина, пистолета и дробовика с разнообразными патронами – бронебойными, разрывными, кинетическими, – и небольшие плоские магазины со стальными шариками, которые магнитная винтовка разгоняла до почти трёх километров в секунду. Заряженные сменные энергоячейки, набор для чистки, пара универсальных визоров, кинетический бронежилет, пояс постановки помех, капсулы с боевыми стимуляторами…
Моя коллекция, бережно собранная в различных уголках Сектора. Нелегальный арсенал, вызывавший болезненный трепет в груди. Моя страсть, которой я почти ни с кем не могла поделиться. А с теми, с кем могла – не хотела…
Я взяла интерфейс для калибровки, прихватила шлем боевой симуляции и вышла в середину комнаты. Выполнив сопряжение устройств со своим нейром, надела шлем, и перед глазами возникла картинка – моя собственная каюта на точной копии «Виатора». Я была в полной боевой выкладке, а все мои движения теперь передавались только в симуляцию. Со стороны могло показаться, что я просто стою на месте, но это было не так – обманутый мозг воспринимал виртуальную среду, как реальность, принимая сигналы от раздражителей и реагируя в ответ.
Секундой позже я переместилась в случайно сгенерированную локацию. В этот раз я оказалась в подземном бункере. Перед глазами, формулируя поставленную задачу, побежали буквы – мне предстояло уничтожить отряд противника и освободить заложника. Я превратилась в инстинкты, а отточенные за годы тренировок рефлексы работали практически без моего участия…
Через некоторое время, когда задача была выполнена, а пленник – спасён, я отключила симуляцию, вернула шлем на место и достала автоматический дробовик. Отработанными движениями разобрала его на составляющие, смазала, собрала воедино и, усевшись прямо на кровати, принялась за рекалибровку. Оружие вскоре могло понадобиться, поэтому оно должно быть в полной боевой готовности. После того, как я управилась с системой наведения, приоретизации и проверила модуль взаимодействия с нейром, я закрепила оружие в ложементе, заперла оружейный шкаф и отправилась на прогулку по палубе корабля.
Уже в коридоре я услышала дружный хохот пары глоток – механической и живой. Неспешно прогулявшись в сторону источника смеха, в кают-компании я обнаружила дядю Ваню и профессора Мэттлока. Они о чём-то оживленно беседовали, разыгрывая партию в шахматы.
… — Нет, Рональд, я вообще не согласен с такой постановкой вопроса… Вопреки… Благодаря… Это всё не то. Человечество просто принесло очередную жертву божеству прогресса, если угодно. Я бы сравнил это с реактивным двигателем – когда из сопел вырываются сотни тысяч и миллионы человеческих жизней и толкают вперёд науку и технологии. Улавливаешь аналогию? Вспомни… Первая Мировая – наручные часы, бумажные носовые платки, кварцевые лампы, нержавеющая сталь…
— Застёжка-молния, — робко вставил профессор и добавил: — Конь на E3…
— Да, молния! Системы связи, наконец. Вторая Мировая – реактивный двигатель, компьютер, ядерная энергия…
— Пенициллин. Да, я понимаю, к чему вы клоните, Иван, но посмотрите шире. Вся вторая половина двадцатого века и первая четверть двадцать первого – это движение вперёд. Почти восемьдесят лет без больших войн! Миниатюризация, троичный компьютер, а потом и Луна, наконец…
— Шах… Нет, Рональд, Луна была уже после начала Большого Передела, как и троичный компьютер. А потом – скатывание Европы в хаос, китайско-американский конфликт, Водная война… Человек неспособен к развитию без войны, так уж он устроен…
Скрестив руки и привалившись к дверному косяку, я стояла и наблюдала за спором стариков. Дядя Ваня заметил меня и повернулся в мою сторону:
— Лизонька! Что ты там стоишь, как цапля в камышах? Не стесняйся, присоединяйся к нам! Хочешь кофейку? У меня рецептик новый, ко̀пи лювак с корицей. Секундочку… Так о чём мы?.. Ах, да! Где было человечество до начала Водной Войны? Топталось на месте, сжимая в потных лапках смартфон с десятью камерами, вот где!.. Вот и кофе. Держи, солнце моё…
В корпусе дяди Вани открылся небольшой лючок. Комнату наполнил крепкий пряный аромат, а дядя Ваня, не отвлекаясь от доски, манипулятором достал из лючка кружку и протянул в мою сторону. Я подошла, устроилась на диване рядом с профессором напротив дяди Вани, приняла дымящуюся чашку и, склонившись над ней, стала потихоньку дуть на горячую жидкость. Профессор поправил очки на носу, сделал ход и возразил:
— Не могу согласиться, Иван. Ты уже забыл, как русские освоили управляемый термоядерный синтез ещё до того, как вступили в Третью Мировую? И это притом, что они вышли из ИТЭР.
— Русские – это осаждённая крепость, — как нечто само собой разумеющееся, буднично констатировал старик. — Они всегда в состоянии войны.
— Но проект «Преодоление» в итоге состоялся именно благодаря заделам мирного времени.
Дядя Ваня усмехнулся:
— Ну конечно, состоялся… И не мирного, а послевоенного – сперва надо было закидать друг друга бомбами. По-другому у нас, у людей, почему-то технологический уклад не сменяется, и в этом ты меня не переубедишь… Вам мат, профессор археологии.
— Иван, вы мухлюете? Я точно помню, что эта ладья стояла не здесь…
— Да что вы, как я могу? Руки-то, вот они! — Дядя Ваня с жужжанием поднял все свои манипуляторы и покрутил ими в воздухе.