Гул, отдающийся в корпус корабля, усилился – двигатели заработали на реверс. А это значит, что мы прошли ровно половину пути до цели. Неожиданно из коридора раздался витиеватый трёхэтажный мат. Чертыхаясь, появился Марк и с порога заявил:
— Сеньор Мэттлок, ваш червяк по коридору ползает без привязи! Я об него чуть не споткнулся! В следующий раз – обязательно наступлю!
— Ох, беда, я же дверь не запер… Лиза, можно, пожалуйста?
— Да, конечно… — Я привстала, пропуская профессора.
Археолог побрёл в коридор, бормоча что-то себе под нос, а Марк в трениках и растянутой майке – после сна, очевидно, – босиком прошлёпал к синтезатору пищи и, почёсывая взлохмаченную шевелюру, принялся нажимать на кнопки.
Через какое-то время профессор вернулся, к нам за столом присоединился Марк с порцией пюре и горстью сосисок, и под тихую непринуждённую беседу о вреде переедания, элитных сортах алкоголя и предпочтительных местах для пляжного отдыха Мэттлок взял над Ваней реванш и сравнял счёт.
— Это же классический эндшпиль Ласкера! — всплеснул манипуляторами дядя Ваня. — Рональд, я не ожидал от тебя такого! Не удивлюсь, если ты обкуриваешь своих противников дешёвыми сигарами.
— Увы, сигар нет, и над Силезией я не летал, но и у вас здесь мраморных лестниц не видать, — заговорщически подмигнул профессор.
— Наконец-то, Рональд! — вскричал дядя Ваня. — Наконец я встретил родственную душу, с которой можно обсудить Ильфа и Петрова!..
Третий бой был сыгран вничью, и на доске остались два короля. У меня сложилось стойкое ощущение, что Мэттлок полностью контролировал ситуацию, поддаваясь там, где нужно, и просчитывая любое намерение дяди Вани. Сам дед, скорее всего, тоже о чём-то догадывался, но виду не подавал. Сыграв третью и самую долгую партию в ничью и отложив шахматы в сторону, старики принялись горячо рассуждать на тему преходящей писательской славы, короткого века знаменитых авторов и их непростой судьбы. О том, как всенародная любовь с лёгкой руки правящей верхушки перечёркивается, а книги изымаются и отправляются под замо͐к, а то и в костёр. В памяти почему-то всплыло круглое лицо счетовода Кацмана и горы конторских книг, которыми он обкладывался в своей каморке…
От преимуществ и недостатков государственной цензуры старики перешли к преимуществам одного политического строя над другим, а я по большей части молчала, попивая кофе, отчаявшись уже уследить за потоком сознания пенсионеров. Время плавно и едва заметно текло ленивой рекой…
* * *
Резко и неожиданно из репродукторов раздался механический голос Надюши:
— Внимание экипажу! Расчётное время прибытия к точке: десять минут. Членам команды рекомендовано занять свои места.
— Ну что, дети, двигаем в рубку? — радостно воскликнул дядя Ваня. — Профессор, сейчас вам выпадет уникальная возможность насладиться видом гиперпространственной калитки прямо из кабины!
С этими словами он развернул корпус и покатился к выходу из кают-компании. Марк отправился к себе в комнату, чтобы проверить снаряжение, а мы с профессором последовали за дядей Ваней и, миновав длинный коридор, оказались на корабельном мостике. Три глубоких сиденья возвышались посреди кабины, на штурвальных колонках в полумраке светились сенсорные дисплеи. На широкой панели под обтекателем перемигивались разноцветными лампочками приборы.
Рассечённое надвое огромное панорамное окно открывало вид на золотистое свечение, на фоне которого сияли два гигантских объекта. Голубоватый овал гиперпространственных ворот оттенял собой огненно-красный шар Омеги Волос Вероники – звезды, вокруг которой со скоростью сто тридцать тысяч километров в час обращалась Джангала. Отсюда обе громадины казались одного размера – с грецкий орех, но это была оптическая иллюзия – врата отстояли от звезды на расстоянии почти сорока миллионов километров и были «подвешены» над условным северным полюсом Омеги, питаясь энергией напрямую от звезды. Сейчас наш корабль «доруливал» маневровыми двигателями, чтобы разместиться на линии входа во Врата, параллельной диску вращения планет вокруг звезды…
Сейчас поток громоздких грузовых кораблей был невелик – сказывались выходные дни на Земле, под ритмы которой традиционно подстраивались другие планеты Сектора. Зато пассажирские чартеры, переполненные туристами выходного дня, не знали отдыха – и шли они преимущественно на Циконию.
Все шесть Врат в шести звёздных системах Сектора с самого своего возведения работали одинаково. На выход корабли выпускались каждые две минуты, и каждый корабль, проходящий сквозь врата, пропадал из нашего четырёхмерного пространства до того момента, когда габариты перехода позволят вписать в конструкцию машины. Одну порцию каждые сто двадцать секунд. В зависимости от очереди ожидание могло составлять часы, но для экипажа переход происходил мгновенно.
Всполохи корабельного защитного поля радужными разводами прокатывались за толстым стеклом, и я мысленно поблагодарила предусмотрительного дядю Ваню, который в одиночку держал все системы «Виатора» в идеальном состоянии. Сейчас температура за бортом составляла примерно шестьсот градусов, и я почти физически ощущала напряжение от того, что меня от неё отделяет всего лишь пара метров.
Тишину нарушил голос Надюши:
— Постановка на вектор входа произведена… Сопряжение с координатором Врат произведено. Место в очереди: тридцать девять. Время до входа: тринадцать минут… Корректировка курса произведена. Отклонений – нет. Угрозы столкновения – нет.
В воцарившемся снова спокойствии под ровное гудение двигателя Мэттлок неподвижно стоял и глядел вперёд, в овал Врат. Костяшки его пальцев побелели, он непроизвольно вцепился руками в спинку сиденья. Сквозь полупрозрачную навигационную проекцию я напряжённо оглядывала пространство по бокам от нас, приготовившись, если что, схватить штурвал для экстренного манёвра.
Чуть правее и впереди показался ребристый грязно-серый бок межзвёздного тягача с огромным белым числом «07» почти во весь борт. Он двигался немного быстрее нас, и вслед за ним на пространство справа наплывает контур громадного орбитального грузового модуля, который был больше тягача в несколько раз. Интересно, что везут? Груз редкозёмов? А может быть, наливное топливо? Вполне могло быть, ведь на Земле уже почти исчерпали нефть, но отказаться от двигателей внутреннего сгорания полностью так и не смогли. И эта машина, определённо, выйдет из врат в одиночку – уж слишком жирная…
Семёрка – счастливое число. Я не очень-то верила в символы, но во мне мерцала робкая надежда, что на этот раз у нас всё получится, и уж вторую часть артефакта мы точно не упустим. Главное – не терять время, действовать быстро, решительно и нагло.
— Внимание экипажу, — сообщила Надюша. — «Виатор» определён в седьмой цикл. Время до входа: десять минут…
Два на семь – итого четырнадцать минут. Когда мы появимся на той стороне, Вселенная станет на четырнадцать минут старше нас.
Впереди полыхнула вспышка – с той стороны овального пузыря появилось звено звездолётов, прибывших из других систем. Сложно представить, насколько ярким был этот всполох, если даже после того, как корабельный защитный экран отфильтровал и приглушил свет, у меня рябило в глазах. Я зажмурилась несколько раз – перед глазами, постепенно растворяясь, плыли белые точки…
Через считанные минуты мы преодолеем расстояние и время и окажемся за многие парсеки отсюда – странная разношёрстная компания в поисках наживы. А может быть, не только наживы, но чего-то большего? Я покосилась на Мэттлока, которому недавно открылась, словно старому знакомому. Стоило ли рассказывать ему о сокровенном? Почему я вдруг решила довериться человеку, которого вижу в первый раз в жизни? Эмоции, обстановка, а может быть, он напоминал дедушку, которого мне так не хватало? Вдруг профессор тихо произнёс:
— Не волнуйтесь, Лиза, ваша история в надёжных руках. — В этот момент у меня похолодело внутри – никак не могу привыкнуть к тому, что он читает мои мысли… Старик скрипуче продолжал: — Сейчас вы чувствуете ветер обстоятельств, ощущаете его присутствие. Тот самый ветер, который несёт наше утлое судно по жизненному пути, кидает из стороны в сторону. Если бы мы были полноправными владельцами своей жизни, сами могли выстраивать её по своему усмотрению… Так ведь не можем, лишь обстоятельства толкают нас к переменам. Судьба, если угодно.
Судьба… О ней говорил мне старый хитрый телепат, который заранее предвидел наше появление и уже наверняка просчитал всё на сотню ходов вперёд. В его руках было его собственное будущее, которое он мог лепить на ходу, сверяясь с будущим мира в поисках нужного ему результата.