Отрешённое лицо восковой куклы белело передо мной, таращась в небытие пустыми глазами.
— Это была Грета, да… Она напала на меня ночью, потому что днём я запретила ей съесть мёртвого Алекса… Мне пришлось основательно ей накостылять. Жаклин и Фатима тоже сопротивлялись голоду… Я просто лежала и ждала, когда на следующий вдох не хватит сил. Стоны постепенно стихали, пока не умерли все, кроме меня. Я потеряла счёт времени, а потом нас заметили с поискового вертолёта…
Ступор. Передо мной была машина, вышедшая из равновесия. Она совсем по-человечески рассуждала о совсем нечеловеческих вещах – о таких, которых не должно быть в природе. И кем бы она ни была – человеком или машиной – сейчас я ей почти верила.
— Я подалась на Каптейн, — продолжала она, — но не успела даже выйти за стену «железного города», Айзенштадта, как начались новостные сводки об убийствах. Тридцать человек, до шести в день… Я даже не знаю, как тебе это удалось… Из них я искала четверых, и ни к одному не успела. А потом, через несколько месяцев бесцельных скитаний я встретила Ноль-первого, который помог избавиться от тела и изменил мою жизнь. И моя неутолённая ненависть вовне стала отличным подспорьем его организации…
— И ты стала мстить миру, занимаясь террором? — спросила я.
— Я отняла жизнь и стала делать это снова и снова, чтобы не забыть этих ощущений. Я не могла позволить себе забыть, как жизнь покидает тело… Скоро это превратилось в наркотик. Как закат, который хочется видеть бесконечно.
Знакомым сладковатым душком веяло от этой истории – топкие каптейнские болота не дадут соврать. Они содержат в своей толще бессчётное количество тайн…
— Я не стала искать тебя, — сказала Вера. — Знала, что ты промышляешь тёмными делишками и не сидишь на месте. Но когда от «Базиса» пришло предложение поучаствовать в рейде на поезд, в котором от погони убегали пара выскочек, я не устояла перед соблазном отнять у тебя что-то дорогое и посмотреть, что из этого выйдет… Снарядить транспорт было несложно – мы успели разжиться даже парой истребителей…
Она смотрела на меня. Без ненависти и страха, без каких-либо эмоций – они исчезли столь же стремительно, как и появились.
— Ты на всю голову больна, — неожиданно резко заявил дядя Ваня.
— Если уж на то пошло, — скривилась Вера, — люди ненавидят друг друга и готовы убивать только потому, что кто-то считает свою религиозную сказку более правдивой, чем чужая… Чтобы понять всю степень их заблуждений, достаточно взглянуть на окружающий мир – на триллионы километров пустоты между плазменными шарами, летящими сквозь ничто. На миллиарды бесконечных галактик. Возможно, там есть Бог - но он нас просто не заметит. И уж тем более ему нет дела до того, что делают друг с другом люди.
… — Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, — проскрежетал динамик лежащей в соседнем кресле капсулы, — то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших…
— Слова, рождённые в голове и переложенные на бумагу, — небрежно бросила Вера.
— Библия – это всемогущие слова. Значит, это слова всемогущего.
— Я в замешательстве… — протянула Вера, пытаясь скосить глаза и увидеть капсулу с дядей Ваней. — Уж кого я бы заподозрила в религиозности в последнюю очередь, так это вас, Иван Иванович.
В дяде Ване и впрямь сложно было увидеть человека верующего. Впрочем, как и человека вообще.
— Итак, веселитесь, небеса и обитающие на них, — продекламировал старик из капсулы. — Горе живущим на земле и на море, потому что к вам сошёл диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остаётся времени…
— Вам всё равно не удастся сбежать от острых вопросов, — усмехнулась Вера. — А что касается Библии, она написана людьми. Они могут быть трижды праведниками, но люди как вид решили поставить Бога себе на службу. Человек любит упрощать, поэтому он ограничил Бога личностью и снарядил его присматривать за собой-любимым…
— Лиза, пора её выключать, — умоляюще проскрежетал динамик. — Всё равно она больше ничего толкового не скажет…
Голова скосилась на капсулу, а затем продолжила:
— В известном смысле люди унизили Бога. Они сделали его человекоцентричным, где не Бог на первом месте, а люди, которых он обслуживает. Над которыми потом будет вершить страшный суд… Не стоит понапрасну мнить о том, что над вами будет вершиться суд. Чтобы быть судимыми, надо, чтобы вас заметили, обратили внимание. Чтобы за вами следили и квалифицировали ваши деяния. От Вселенной – это для вас слишком много чести. Зато от бога по вашему образу и подобию, который будет обслуживать ваши интересы – вполне достаточно…
— Всё это не отменяет свободу воли и войну добра со злом, — заметила я. — Метафоричная война идёт в каждом человеке. И победит тот волк, которого ты лучше кормишь…
— Она называется Верой, но воплощает в себе безверие, — произнёс дядя Ваня.
Вера усмехнулась, а я предложила:
— Давайте я вас оставлю друг напротив друга, и вы разберётесь в своих неотложных вопросах. Или давай просто выключу тебя… Ты же всё равно просила об этом.
Я протянула руку к проводам, и впервые что-то промелькнуло в её синтетических, совсем нечеловеческих глазах. Желание жить?
— Мы с тобой – элементы правительственной программы, — заявила голова и уставилась на меня чёрными зрачками в ожидании реакции.
Сжимая в ладони пучок проводов, я замерла.
— Там, на Ковчеге?
— Сейчас я про тех, кто последние годы держал Конфедерацию на коротком поводке.
— Подробнее, — нахмурилась я, и чуть потянула за провод питания.
Если сейчас я услышу то, что мне не понравится, я выдерну провод. Но что же тогда случится? Может, она продолжит говорить, как ни в чём не бывало?
— Создание нового биологического вида, — пространно продолжала голова, пытаясь краем глаза следить за моими движениями. — Когда эти головорезы собрали ребят на площади интерната и притащили своих «докторов», те выбрали нескольких. Они изучали карты и истории болезней, и я слышала, как они говорили твоё имя. Имя единственной, кому удалось сбежать…
— Кто – они? — недоумевала я.
— Исполнители. А заказчик, один из этих длинных уродов бывал в интернате и встречался с Травиани, чтобы договориться о поставках биоматериала… Он весь день по двору расхаживал… Впрочем, ты тогда была слишком увлечена своими неприятностями, чтобы замечать что-либо вокруг…
Смазанная картина мира дрожала перед глазами. Ковыляя на костылях, я превозмогала боль, когда большой чёрный автомобиль вкатился в ворота и подъехал под крыльцо административного корпуса. Дверь машины со щелчком открылась. На периферии зрения вытянулась длинная черная тень, но мне было плевать, что и кто там. Мне нужно было дойти до своего общежития.
Бросив на меня короткий взгляд огромных чёрных очков, долговязый тип в глухом чёрном костюме поправил галстук и уверенно направился к ступеням. На пороге здания администрации его уже ждал, потирая ручонки, пухлый коротышка с бордовым лицом и свиными глазками…
… — Как мне удалось потом выяснить, тебя долго не могли найти, — продолжала Вера. — Но через какое-то время ты сама влезла в расставленный капкан на Каптейне. Было это в то самое время, когда ты украла у меня месть… Тогда они и подсадили в твою голову нечто, а я отправилась на поиски того, кто поможет мне стать совершенной машиной для убийств…
Нечто. Где-то в самом центре головы, в святая святых заворочалось неизвестное. Я пыталась понять, какого оно размера, из чего состоит и что из себя представляет, но не могла.
— А что касается вас, уважаемый… — протянула Вера, пытаясь скосить глаза и увидеть капсулу с дядей Ваней. — Иван Иванович, верно? Вы не хотите рассказать нам о своей роли во всём происходящем?
— В смысле? — проскрипел динамик.
— Я же говорила вам, что узнала ваш корабль, когда мы взяли его на абордаж, — произнесла Вера. — Когда-то, давным-давно именно вы доставили меня на Каптейн. Туда, где я, сидя в гостиничном номере, читала планетарные некрологи, пока Лиза развлекалась в одно лицо…
— Меня попросили – я и привёз, — раздражённо ответил старик.
— Сначала её, а потом меня. А кого ещё вы привезли тогда? И кто же вас попросил?
Воцарилось молчание.
— Лиза, может быть, ты знаешь что-то, чего не знаю я? — поинтересовалась Вера.
Я отрицательно помотала головой и выжидающе уставилась на капсулу.