Биологический возраст Вани давно уже перевалил за сотню лет, а его единственным местом обитания был наш «Виатор» – из-за изобилия имплантов ему было строго противопоказано законом появляться на поверхности планет, и корабль уже давным-давно стал его настоящим домом. Ваню это не беспокоило. Напротив – он извлёк из этого множество плюсов, умудрившись превратить старое списанное грузовое судно в настоящую обитель комфорта и уюта. Коридоры и каюты были устланы безумно дорогими киносурианскими коврами с замысловатым рисунком, коих старик собрал целую коллекцию; в жилых отсеках тут и там в прикрученных к полу «умных горшках» обитали цветы, кактусы и кустики, собранные по всему Сектору.
Живость характера и любовь к жизни толкали дядю Ваню осваивать одно хобби за другим – от вязания он переходил к изготовлению плюшевых игрушек, от собирания многосложных трёхмерных паззлов из тысяч кусочков – к покорениям высот кулинарии, от живописи – к изготовлению деревянных фигурок. Полдюжины механических манипуляторов могли дать фору любой самой умелой паре рук, а материалы и ингредиенты, которые он заказывал через сеть, ему доставляли прямо на корабль курьерские службы.
Дядя Ваня явно получал удовольствие от такой странной жизни, по которой он передвигался с помощью пары прорезиненных гусеничных траков. Питанием его была жидкая глюкоза на пару с энергией аккумуляторных батарей, которые он раз в несколько дней подзаряжал от энергосистемы корабля.
Единственное, что было покрыто непроницаемым мраком – это прошлое старика, о котором он упорно отмалчивался, словно глухая каменная стена…
* * *
Откидная дверь глайдера была поднята. Свесив ногу наружу, я полулежала в водительском кресле и крутила верньер допотопной спутниковой рации, вслушиваясь в шорох и гул атмосферных помех. Марка не было – он, кое-как отряхнувшись от пыли после происшествия, ушёл-таки набивать брюхо. Это вообще было его излюбленным занятием. Марка хлебом не корми – лучше накорми его каким-нибудь деликатесом. Казалось, он поставил целью своей жизни попробовать вообще все возможные и существующие блюда…
Снаружи, в почти бесконечном пространстве ангара, вид на который открывался отсюда, из парковочной ниши, с утроенной силой кипела необычайная суета. Сразу после происшествия, спохватившись, явилась планетарная полиция со всего полушария. Тяжёлые голубые фургоны один за другим прибывали на станцию, исторгая из своего чрева десятки полицейских. В синих мундирах, перетянутых ремнями, в галифе и белых касках они с важным видом расхаживали туда-сюда по летающей станции, проверяя документы у случайных прохожих, допрашивая охрану и в целом создавая имитацию бурной деятельности. Смысл в их присутствии после перестрелки стремился к нулю, поэтому создавалось впечатление, будто они просто воспользовались случаем сбежать с душной поверхности Джангалы хотя бы на время. Их можно было понять.
Из радиоприёмника послышалось:
… Дорога, вдаль идущая, –
Наш первый шаг в грядущее.
И звёзд, и земли целина…
— Ну наконец-то! — воскликнула я и в нетерпении щёлкнула тумблером, сменив радиорежим на передачу.
— Дед, как слышно? У нас тут небольшая накладочка вышла. Кто-то вломился в Музей с боевым ботом и прямо у нас из-под носа увёл артефакт. С крыши его забрал тяжёлый «крыс» то ли восьмой, то ли девятой линейки – в суете не смогла разобрать. Опознавательных знаков не было…
Сквозь шипение искажённый помехами и модулятором дребезжащий голос Вани прошелестел:
— У меня все ходы записаны. Этот незваный гость ускакал на тёмную сторону Джангалы, где его минут пять назад подобрал большой военный «Голиаф» Конфедерации. «Голиаф» махнул крылом и был таков – до сих пор висят квантовые возмущения от гиперпрыжка. В радиусе тысячи километров на поверхности повышибало всю электронику – слишком низко он висел… Ты бы знала, что сейчас творится в эфире… — Некое подобие добродушного смеха донеслось из динамика. — Происшествие невиданного масштаба для этой дыры. Все на ушах, носятся и не знают, что делать…
Я переваривала полученную информацию. Матрёшка, значит? «Книга» в роботе, робот в грузовике, грузовик в боевом линкоре – флагмане Конфедерации, – а линкор теперь движется неведомо куда в гиперпространственном туннеле, траекторию которого Ваня, при всей его технической продвинутости, будет расшифровывать пару недель.
По всему выходило, что музейную реликвию похитили военные. И не просто похитили, а использовали для этого военный «Голиаф» с единственным прототипом прыжкового двигателя. Не слишком ли много чести для какого-то музейного экспоната? История была крайне странной, и одно никак не вязалось с другим. Я молчала, а Ваня тем временем продолжил:
— Ты только не нагружайся раньше времени. У меня кое-что интересное есть – мы с Надей тут посмотрели-поглядели записи полётов, да и высмотрели точку взлёта грузовичка с планеты… Он вчера спустился в джунгли и простоял там почти полсуток. Сейчас, Лизонька, скидываю тебе координаты… Посмотрите там с Мариком, что к чему, может и найдётся какая зацепка. А я пока посижу с данными голиафова прыжка. Возможно, нарою чего…
— Спасибо, деда, — ответила я. — Я тебе свистну, когда надо будет водичку кипятить.
Я отключила приемник…
С момента выхода людей за пределы Солнечной системы скачкообразное увеличение расстояний между точками связи требовало принципиально нового подхода к средствам доставки информации. Передача данных на большие расстояния осуществлялась направленными лазерными пучками, а для межпланетного сообщения эти пучки паковали в сверхплотные энергетические пакеты и загоняли в Гиперврата. Вне планетных атмосфер для широкого вещания применялись светоимпульсные технологии – мощные вспышки света, не подверженные радиопомехам и влиянию космического излучения, веером разлетались по площади и гарантированно достигали адресатов…
Дядя Ваня был техником старой закалки, умело используя технический прогресс против тех, кто двигал его вперёд. Он оснастил «Виатор» парой микроспутников-ретрансляторов, которые отстреливались от корабля в случае надобности, а на глайдер поставил высокочастотную рацию с триодным усилением и динамическим шифрованием сигнала. Мы могли спокойно обмениваться информацией, почти не обращая внимания на помехи от астрономических объектов и не опасаясь, что кто-то вклинится в передачу и узнает наши секреты.
Однако, помимо дяди Вани торчали в эфире и другие радиолюбители, поэтому фирменным отличием Ваниных частот вещания была трансляция в эфир старинных песен, которые он называл «советскими». Некоторые звучали наивно, некоторые – глуповато, но они все без исключения были воодушевляющими. Они буквально хватали за шкирку и поднимали с дивана на подвиги. Что-то в них было не от мира сего, как будто бы и не люди их писали вовсе, а какие-то сверхсущества, свободные от человеческих пороков…
У радиотрансляций был только один недостаток – ограниченный радиус действия. Уже за стратосферой сигнал начинал теряться, а когда высоте стационарной орбиты переставало хватать и микроспутников, приходилось переходить на светоимпульсы…
Мои размышления прервали двое полицейских, которые, подбоченясь, направлялись к глайдеру. Один из них встал поодаль и, важно расставив ноги, осматривался по сторонам, а второй подошёл, коротко приложил руку к козырьку шлема и произнёс дежурную фразу:
— Младший шериф Уиллард, спецполиция Джангалы. Мэм, можно увидеть ваши документы?
— Конечно, офицер, сейчас, — спохватилась я. — Где-то они у меня тут…
Я похлопала себя по карманам, и вдруг в макушку молнией ударило осознание – я ведь так и не забрала паспорт у Марка! Легонько нажав пальцем под скулой, я включила коммуникатор. Сплошные помехи – похоже, они решили заглушить на станции все частоты. Это было совсем погано и несвоевременно. Я не могла связаться с Марком, а он – со мной.
— Кажется, мои документы у моего друга, — сказала я с наигранной беззаботностью. — Мы могли бы подождать его здесь, он обещал скоро вернуться.
— Боюсь, это невозможно, — возразил полицейский. — Вам придётся пройти с нами в отделение.