Но кого?! Кто в этом несущемся сквозь тьму поезде мог помочь?! Марк приоткрыл рот и едва слышно прохрипел:
— Я попал, ранил… Сейчас… Догоним… Отдышусь только…
Он издал свистящий звук, и изо рта его пошли кровавые пузыри. Грудь его опала последний раз, и он затих.
— Марк! Не уходи! — вскрикнула я.
Он не отозвался. Он был недвижим, а я обессиленно колотила Марка по колену единственной целой рукой, и его тело содрогалось в такт моих ударов.
— Слышишь?! Не смей уходить! — умоляла я. — Не умирай, сволочь ты такая! Не оставляй меня одну!
Он ушёл, ушёл… Он ушёл и больше не вернётся! Как же так?! Взаперти сидит щенок, на дверях висит замок… Все ушли до одного, в доме заперли его… Все ушли, и Марк ушёл… Как тогда, во сне…
Уткнувшись в его колени, я сидела, таращилась в пустоту и слушала своё хриплое порывистое дыхание. Вдруг что-то треснуло и сломалось внутри меня. Кое-как ухватившись за столик, я с трудом поднялась на ноги, взглянула на Марка в последний раз и вышла в коридор. Сделала несколько неровных шагов в сторону тамбура, остановилась. Тудух-тудух… Тудух-тудух… Это стук колёс? Да нет, каких колёс… Это стучит моё собственное сердце, отдаваясь в ушах.
За скобу я вытащила пистолет из кобуры, приставила холодный ствол к виску и щёлкнула предохранителем. Я стояла так, пошатываясь в такт движению вагона, а в моей голове на фоне проносящихся за стеклом белёсых холмов мелькали беспорядочные вспышки лучших воспоминаний… Лазурное море, заливистый детский смех, добрый дядя Алехандро, чистый горный ручей, летящие над моей головой белые снежки, Отто рядом со мной в желтоватой траве, пряный запах одеколона в каюте Марка…
Взаперти сидит щенок, на дверях висит замок… Пора наконец выпустить несчастного щенка на волю. Я что было силы зажмурилась и надавила на спусковой крючок…
Часть II.
Глава I. Выход
… Позади щёлкнул дверной замок, и тонкий детский голосок испуганно воскликнул:
— Тётенька, не надо!
Механический палец дёрнулся, громовой раскат выстрела взорвал воздух, тьма хлынула сразу отовсюду и залила собою всё. Истошный визг, словно нож, впился в бешено пульсирующее сознание, горячими толчками покидающее ставший бесполезным ком мяса. Топот многочисленных ног, приближаясь, эхом барабанной дроби отдавался где-то в пустоте. Строгий мужской бас спросил:
— Ты что тут делаешь, девочка?!
— Я… Я была в туалете, потом услышала шум, а потом стало тихо… — Голос маленькой девочки дрожал и срывался. — Я вышла, и она… Она…
Почти над самым ухом волновался незнакомец:
— Быстро уберите ребёнка! Кусаинов, беги за Айгуль, живо! Паша, помоги мне на спину её повернуть! Она ещё дышит…
— П-погодите, товарищ майор… Сейчас…
— Ты чего, артист, в ремне запутался? Бросай автомат, она тебя уже не укусит!.. Гуля, тут ещё одна, живая!
Мерно покачивался летящий сквозь ночь скорый маглев. В чёрной пустоте угасающим расплывчатым пятном едва выделялся узкий коридор вагона, где вокруг лежащего в неестественной позе тела несколько человек шумно развернули бесконечно далёкую и иллюзорную возню.
Уверенный женский голос резко скомандовал:
— Вы двое, за носилками! Она тут долго не протянет, надо в медотсек, к аппаратуре… Марат, прижимай вот здесь, да только сильно не дави! Что застыл, мальчик?! Крови никогда не видел?
По полу, удаляясь, загрохотали ботинки. Уже знакомый первый бас хрипло пробормотал:
— Что за бойню они тут устроили…
— Михаил Константинович, лучше помоги мне, надо вколоть ей коагулянт, вон как хлещет… На ней живого места нет, одно железо, — сетовала женщина. Резкий визг расходящейся в стороны молнии комбинезона. Недовольное бормотание: — Молодёжь с этими имплантами совсем с ума посходила…
Едва ощутимый укол под ключицу, словно лёгкое касание смертельно-ледяного пальца. Второй укол… Чей-то молодой запыхавшийся голос:
— Товарищ майор, её подельник убит, проводника и двоих пассажиров соседнего вагона осмотрели. Там, похоже, тоже всё. В последнем купе едет семья, они заперлись и не пострадали, сейчас опрашиваем… Наверное, надо вызвать техников, чтобы хоть что-то временное вместо двери придумали?
— Ты их сначала добудись, — раздражённо ответил бас, — а потом ещё попробуй объяснить, что от них требуется! Они ж ещё со вчерашнего обеда квасят…
Яркие звёзды вспыхивали перед глазами, метались из стороны в сторону, так и норовя вытряхнуть меня из воспалённой груды костей и органов, окружавшей разум… Раздался лязг открывающейся двери и шелест материи.
— В сторону, в сторону! — басил голос. — Грузите её, да аккуратнее!
Чья-то мягкая ладонь бережно поддерживала мою голову, утопая в пропитанных кровью волосах. Мама… Ты наконец нашла меня? Я пыталась открыть глаза, но не могла – не осталось сил поднять веки, не осталось тела, которому эти веки принадлежали…
— И-и раз! — Сильные руки сделали рывок, бриз подхватил меня и понёс в небо, всё выше и выше.
Растрепались на ветру лохмотья бледной кожи, зазвенел колокольчиками безвольно свисавший с носилок мехапротез руки, стукнувшись о приоткрытую дверь в купе с лежащим внутри мёртвым телом. Нестройно загудел, заиграл костяной паноптикон, повинуясь порывам холодного ветра. Меня укачивало, я пари́ла в колыбели, над колыбелью, высоко над ней, в недосягаемости для неё. Кто-то вдалеке покрикивал:
— Расступись, дайте пройти! Не на что тут глазеть! С дороги!..
Раздавались испуганные охи и вздохи случайных зевак, протяжно свистел ветер, игравший моим телом, как тряпичной куклой.
— … Всё расписание к чертям пойдёт, если дверь и дыру в потолке не заделают! И куда я дену трупы, по-вашему?! — разгорячённо орал чей-то голос, будто бы за стеной. — И как вы это себе представляете?! Придёт клиент за добавкой, бармен откроет холодильник, а там… Извините, у нас тут временно тело хранится, положить было некуда, не обращайте внимания… Я что, один тут трезвый остался?!
Голос отдалился и стих, и вскоре я снова приобрела уверенное горизонтальное положение. Кто-то поводил по животу чем-то прохладным, и встревоженный женский голос произнёс:
— Михаил, у неё порвана селезёнка и не работает печень.
— А дырка в голове – это, конечно же, сущий пустяк! — Бас едва слышно дрогнул, прикрываясь горькой иронией.
— Пуля прошла по касательной, видимо, рука дрогнула. Ей очень повезло… Если вообще можно так сказать. Но срочно нужно в больницу. Безотлагательно.
— Здравствуй, ёлка, Новый Год! Где ж я тебе больницу тут возьму, Айгуля, в этих пустошах?
— Придумай что-нибудь, ты же у нас главный. Сейчас вколю ей регенерат, но надо решать что-то, времени мало…
— Решать, решать… Минут через сорок Челябинск, на полустанке можем сдать её местным. — Грохот кулака в дверь, хриплый басовитый рёв: — Фима, быстро свяжись с первым пассажирским Челябинска, пусть бригада её там подберёт! И Турову передай, чтоб скорость не сбавляли! Вагон не развалится, а с дыркой – хрен с ней, ответственность я беру на себя!.. Как думаешь, Гуля, продержится?
Резкое пиликанье обрушилось на стены купе, отдаваясь в перепонках.
— Не знаю, Миша, пульс пропал! Давай непрямой массаж! Не забыл ещё, как делать? Только не перестарайся, пятый труп нам здесь совсем ни к чему! А у меня где-то тут… Есть атропин и адреналин… Так…
Тяжёлой, тяготившей меня мясной груды больше не было, я проваливалась в извечный и незыблемый мрак, с каждой секундой всё глубже погружаясь в мягкую негу, в нежную перину пустоты. На душе становилось спокойно и тепло, лёгкость и безмятежность овладели мною. Я иду, Марк… Гулкий, словно в водной толще, удар… Уже сейчас, Марк, подожди немного, не уходи без меня на ту сторону… Ещё один удар…
— Ох, Гуля… Страшно мне…
— Глаза боятся, руки делают… Есть пульс! Неровный, фибрилляция. Доставай кардиоводитель, вон ту хреновину с полки!
— Эту?
— Нет, рядом, серую. Электроды сюда, выкручивай на середину и по моей команде жми кнопку… Есть контакт… Держи её крепче, Миша! Готов?!
— Вообще-то, нет…
— Разряд!
Электрическая дуга пробила остановившееся сердце, по всему телу прошла болезненная волна возобновившей движение крови… Отпустите, я хочу уйти! Я попыталась закричать, но не смогла. Ещё один толчок, новая волна боли, то затухая, то нарастая, захлестнула мрак, заполнила его до краёв. Я не узнала собственный стон, раздававшийся из чёрной липкой тьмы. Отпустите меня, я не хочу обратно!
— Начались судороги, травматический шок! Миша, одеяло сюда, быстро! И ноги ей приподними, будем стабилизировать! Ну вот, а ты говорил, что пустая трата бюджета!
Тьма отступала, оставляя место кровавой пелене, которая поднималась всё выше и выше, пока я не захлебнулась в ней…