Такасима, низкорослый японец с наполовину обожжённым, словно шагреневым, лицом, возился у клеток с живностью. Подвал был наполнен звуками – взволнованно пищали харишты – местные крысотушканы, – которым с их длинными ногами было тесно в металлических клетушках; ворковали и пронзительно поскрипывали покрытие жёсткими хитиновыми перьями птицы со странным грибным названием – сыроежки; в углу стрекотали насекомые в стеклянном садке. Я поглядывала на часы – уже минут пятнадцать повязкой к нейру был притянут холодный провод, а молчаливый Такасима, которого я разбудила посредь ночи прямо в его магазине, сосредоточенно двигал плечами, лишь пару раз повернувшись к монитору, стоявшему тут же.
Наконец, он обернулся, сверкнул единственным глазом – второй закрывала непроницаемая повязка – и сказал:
— Можете отключаться, всё готово.
Облегчённо вынув штекер из головы, я поднялась с кушетки. Такасима, осторожно взяв со стола небольшого крысотушкана, протянул его мне. Животное тяжело дышало, кося на меня глазом, тельце его мелко подрагивало. В небольшой головке, прямо посреди выбритого пятна на коже чернел кустарный нейроинтерфейс.
— Это обычная процедура, — сказал Такасима. — Разные люди приходят ко мне с этим. Затем они исчезают без следа. Пропажа людей на этой планете – привычное дело. Но сегодня, кажется, мне придётся отвечать на вопросы полиции. Если бы не Элизабет, я не пустил бы вас на порог, поэтому ваш долг – поблагодарить её.
— Обязательно поблагодарю, — ответила я, прижимая к груди существо. — И спасибо вам.
— Теперь идите, у вас мало времени. Этот харишт не в лучшей форме, но в течение минут десяти должен оклематься от наркоза. Когда будете отпускать его – свистните погромче, они этого очень боятся. Да, прошивку я тоже сбросил, реклама вас больше не побеспокоит…
Я взбежала по ступеням и выскочила в промозглую дождливую ночь. Улица была совершенно пуста, вдоль разбитой асфальтовой дороги были припаркованы редкие автомобили. Окна трёхэтажных кирпичных жилых домов по большей части были черны – только в паре из них горел свет. Где-то в отдалении, на грани слуха раздавались отрывистые хлопки. Горячее животное у меня в руках начало шевелиться, подавая признаки жизни.
Я припустила трусцой вдоль улицы к окраине города, за которой начинался лес. Миновала перекрёсток, поворот, и когда низенькие дома остались позади, пересекла небольшой мостик через ручей и остановилась. Харишт вдруг больно лягнул меня прямо в живот – видно, и сам не прочь был отправиться на свободу. Я осторожно опустила животное на траву, поставила его на лапки. Зверёк сделал несколько неуклюжих шагов в сторону чащи и остановился. Поднял голову, растопырив длинные уши, прислушался. Я тоже прислушалась.
Вдалеке, за изгибом дороги, слышался рёв моторов, и он явно приближался. Скорее всего, это за мной – полицейские наконец-то сообразили, что я участвовала в перестрелке, и теперь искали меня.
— Ну что же ты стоишь, странное существо? — спросила я у харишта, и животное вопросительно вперило в меня чёрную бусину глаза. — Неужто ты не насиделся в клетке? Тебе не хочется на свободу? Слушай, если тебе неволя привычнее, то я уж точно не собираюсь попадаться. Понял?
Похоже, не понял – сидит себе и косится на меня, подёргивая носом и поводя ушами. Я набрала в лёгкие побольше воздуха и изо всех сил пронзительно свистнула сквозь передние зубы. Харишт дёрнулся и помчался прочь, взметая траву и опавшие листья, мелькая блестящей от дождевой влаги бежевой тушкой среди деревьев, и вскоре совсем скрылся из виду. В этот самый момент из-за поворота выскочили пара косых лучей автомобильных фар. Они стремительно приближались, бежать мне было некуда, поэтому я спешно соскользнула по мокрой траве вниз, к речке, и затаилась в тени под мостом.
Через несколько секунд прямо надо мной с пронзительным визгом тормозов остановились пара машин. Хлопнули двери, чей-то уверенный голос скомандовал:
— Смит, Аль-Тавил, за ней! Она недалеко ушла, есть все шансы нагнать. Эклунд и Стилл со мной на Сосновую, на усиление пятому, там опять стрельба в жилом доме… А потом к технику, нас ждёт разговор по душам.
— Есть! — раздалось отрывисто.
Одна из машин сорвалась с места и умчалась прочь, затопали подошвы по асфальту, зашуршала трава, затрещали кусты, и спустя полминуты стало тихо – лишь журчал ручей у моих ног, да кричала пронзительно птица где-то в густых зарослях.
Обманка Такасимы сработала. Теперь копы всю ночь будут носиться за прытким зверьком, и в итоге их поиски увенчаются ничем. Прошивка деки была сброшена, модуль связи – заглушен на аппаратном уровне, и я была предоставлена сама себе. Я аккуратно выглянула из-под насыпи, убедившись, что на мосту никого не осталась – лишь наискось от дороги стояла брошенная полицейская машина, погружённая передними колёсами в высокую траву. Пригнувшись, я перебралась через мост и направилась по оврагу вдоль ручья в обход поселения…
Мостик скрылся в зарослях, извилистый ручей вёл меня всё глубже в редкий лесок. Небо, затянутое сплошной серой пеленой, едва заметно светлело – там, за облаками, брезжил утренний рассвет. Наконец, я пересекла ручей вброд – здесь его глубина едва достигала пояса, – и выбралась к небольшому оврагу, скрытому в густом кустарнике. Почти сливаясь с окружающей зеленью, из зарослей торчала корма старого пикапа цвета хаки, который я позаимствовала пару часов назад.
После того, как я долетела почти до самого города и свернула с дороги, двигатель честно тянул машину вдоль ручья, вдребезги разбивая подвеску о торчащие из грязи трухлявые пни и угловатые камни, дотащил её до этого оврага, чихнул пару раз и испустил дух прямо в кустах. Салон машины, впрочем, был вполне пригоден для ночёвки, да и место это подходило как нельзя лучше – Сайрен был всего в паре километров отсюда, но в такие дебри добраться по суше было совсем непросто, и вряд ли меня станут здесь искать. По крайней мере, я всей душой на это надеялась.
Скрипнула задняя дверь, я ввалилась в салон, заперла дверь изнутри и растянулась вдоль широкого сиденья. Места было много, поэтому я смогла вытянуться почти во весь рост – пришлось лишь слегка подогнуть колени. Это, однако, мне нисколько не мешало – несчастное тело гудело от затянувшегося пешего путешествия и событий прошедшей ночи; тупой головной болью ему вторил нейроинтерфейс, поэтому я закрыла глаза и уже через считанные секунды погрузилась в объятия Морфея…
* * *
Из забытья меня выдернул отрывистый стук. Открыв глаза, я вскочила и увидела лицо, прислонившееся к стеклу задней двери.
«Полиция, меня нашли!» — лихорадочно подумала я.
От неожиданности сердце ушло в пятки, но я быстро взяла себя в руки – лицо принадлежало какому-то старику. Длинные седые спутанные волосы, грязная борода, измазанное сажей худое лицо. Увидев, что я проснулась, незнакомец скрылся из виду, а я решила выяснить, кто он такой и как меня нашёл.
Распахнув противоположную дверь, я продралась через кусты, обогнула машину и наткнулась прямо на заточку, упёртую мне в живот. Старик, ростом примерно с меня, держал её обеими руками, тонкими как палочки. Мосластые руки его дрожали – то ли от болезни, то ли от истощения. Серые лохмотья вместо одежды, сгорбленная спина, тяжёлое дыхание и бегающие из стороны в сторону дикие глаза – он явно очень давно бродяжничал.
— Отдавай! — каркнул он. — Все деньги, ценности, всё, что у тебя есть!
— Спокойно, дедушка, не надо кричать… — успокаивающе протянула я, оценивая ситуацию.
Уйти в сторону и сломать ему запястье? Пожалуй, я бы так и сделала, будь передо мной молодой здоровый мужчина, но этот старик… Я не могла с ним так поступить. Исхудавший и грязный, он вызывал одну лишь жалость.
— Я ещё не завтракала. Составите мне компанию? — спросила я, не шелохнувшись.
Старик стрельнул глазами в сторону машины, потом снова на меня, помедлил несколько секунд и опустил заточку.
— У тебя есть еда? — недоверчиво спросил он. — Ты не обманешь? Не скормишь меня жалящим?
— Даже мыслей таких не было. Устраивайтесь поудобнее, — предложила я, приоткрыв дверь.
В проходе между сидений лежал предусмотрительно оставленный с ночи пистолет-пулемёт. Я демонстративно выщелкнула обойму, сунула её в карман куртки и обогнула машину. Старик тем временем робко устроился на заднем сиденье, тупо уставился на оружие и принялся нервно потирать морщинистые руки. Я села рядом и выудила спереди походный рюкзак. Расстегнув молнию, принялась выкладывать то съестное, что у меня было – сухие галеты, пару банок паштета, несколько тюбиков пищевой пасты, пакет прессованных водорослей…