— Мальчик?
То, что он все время возвращался к мальчишке, удивляло и даже несколько приводило в замешательство. Положение, вне всякого сомнения, было запутанным и запутывалось еще больше по мере того, как Андрэ Лекёр в своей спокойной манере сообщал инспектору самые что ни на есть компрометирующие детали о своем брате.
— Когда он вернулся сегодня утром, — снова начал Сэлар, — он принес с собой несколько свертков. Вы понимаете, что…
— Но ведь это же рождество.
— Верно. Однако чтобы купить курицу, торт и этот новый радиоприемник, ему нужны были деньги, и не малые. Брал он у вас взаймы в последнее время?
— Последние недели — нет. Я его месяц не видел. Было бы лучше, если бы мы встретились. Я бы сказал ему, что сам собираюсь подарить Франсуа приемник. Он у меня здесь. То есть там, внизу, в гардеробной. Собирался сразу же занести его им, как только освобожусь.
— Согласилась бы мадам Файе дать ему в долг?
— Маловероятно. Странная это была женщина. Ей вполне должно было хватать на жизнь, но все равно она с утра до вечера работала на других. Случалось, что ей приходилось давать в долг людям, у которых она была поденщицей.
Все еще в замешательстве, инспектор встал.
— Поеду посмотрю, — сказал он.
— К мадам Файе?
— Туда и на улицу Васко да Гамы. Если будут какие-нибудь новости, дайте мне знать, ладно?
— Там нет телефонов, но я смогу связаться с вами через полицейский участок на набережной Жавель.
Едва затихли шаги инспектора, как зазвонил телефон. На карте на этот раз не зажглось ни одной лампочки. Звонили из города, с вокзала Аустерлиц.
— Лекёр? Говорит вокзальный полицейский пост. Мы его взяли.
— Кого!
— Человека., чьи приметы были разосланы. Его фамилия Лекёр. Как у вас. Оливье Лекёр. Ошибки быть не может, я видел его удостоверение личности.
— Не отходите от телефона, хорошо?
Лекёр бросился из комнаты, потом вниз по лестнице и как раз успел перехватить инспектора, когда тот садился в одну из машин префектуры.
— Инспектор!.. Аустерлицкий вокзал на проводе. Они нашли моего брата.
Сэлар был грузен, и лестница далась ему с трудом — он пыхтел и отдувался. Трубку он взял сам.
— Алло!.. Да… Где он был?.. Что он делал?.. Что?.. Нет. Допрашивать его там сейчас нет никакого смысла… Вы уверены, что он не знал?.. Лекёра сразу отправьте сюда, в префектуру…
Инспектор набил трубку и раскурил ее. Потом заговорил, ни к кому в отдельности не обращаясь.
— Его забрали после того, как в течение часа он слонялся по вокзалу. Он был страшно возбужден. Говорил, что ждет сына, которым оставил ему какую-то записку.
— Они сказали ему об убийстве?
— Да. Похоже было, что эта новость его пришибла и испугала… Я попросил, чтобы они прислали его.
Несколько неуверенным тоном он добавил:
— Чтобы прислали прямо сюда. Учитывая, что вы родственники… Я не хотел, чтобы вы думали, будто…
Что делал всю эту ночь его брат Оливье? Старая женщина была найдена мертвой. Мальчик, едва занялся рассвет, пустился в сумасшедшую гонку по улицам, разбивая по пути стеклышки сигнальных телефонов.
И чего дожидался Оливье на Аустерлиц ком вокзале — то в жаркой духоте залов ожидания, то на пронизывающем ветру перрона, слишком возбужденный, чтобы усидеть на месте!
Прошло много меньше десяти минут.
С видом еще более неуверенным, чем когда-либо, Сэлар наклонился к Лекёру, чтобы вполголоса спросить:
— Хотите, мы допросим его в соседней комнате?..
Нет, Лекёр вовсе не собирался покидать свой пост. Он хотел оставаться здесь, со своими лампочками и коммутатором. Быть может, он больше думал сейчас о мальчике, чем о брате?
Оливье вошел в сопровождении двух детективов, но зато без наручников. Выглядел, он отвратительно, словно плохая выцветшая от времени фотография. Он сразу же обратился к Андрэ:
— Где Франсуа?
— Мы не знаем. Ищем…
— Где?
Андрэ Лекёр указал на карту Парижа и коммутатор на тысячу номеров:
— Везде.
— Присядьте, — пригласил инспектор. — Как я понимаю, вам уже сообщили о смерти мадам Файе?
Оливье очков не носил, но выражение его глаз было таким же бледным и ускользающим, как и у его брата, когда тот снимал очки. От взглянул на инспектора, который, казалось, ни в малейшей степени не внушал ему страха, затем снова повернулся к Андрэ.
— Он оставил записку, — сказал Оливье, сунув руку в карман поношенного плаща. — Вот. Посмотри, может хоть ты что-нибудь поймешь.
Он протянув брату клочок бумаги, оторванный от листа школьной тетрадки.