— Испугалась? — Мягко засмеялся, сдерживая эмоции.
Букет мне в руки всунул, приобнял за плечи и в нужную сторону развернул, вроде как рядом пристраиваясь. Мы так несколько шагов вместе сделали и только потом ко мне дар речи вернулся, да и мозги на нужное место встали. Я руку его тогда резким движением плеч сбросила, а он и не противился, даже в сторону отошёл, но шаг в шаг держался.
— Меня Марат зовут. — Сказал через какое-то время и я дёрнулась, словно впервые его увидела.
Остановилась резко, вправо метнулась, влево, по сторонам огляделась, заправила волосы за ухо, вопросительно на него посмотрела, но этот вопрос в глазах ничего не дал. Попыталась что-то сказать, а во рту пересохло. Он за всеми этими жалким попытками наблюдал со стороны, но не добивал, не прерывал, смотрел с интересом, забавляясь такой на него реакцией. Я губы пересохшие облизала, поняла, что мне что-то мешает, увидела в руках букет и испугалась ещё больше. Тут же цветы вернула.
— Очень приятно, Марат, только не нужно ничего, спасибо и за цветы, и за то, что проводить решил, только…
— Эй-ей, не так быстро. Он ускорился, стал впереди меня, перекрывая дорогу, внимательно смотрел в глаза. — Ты не поняла. Это не: «О-о-о — цветы!» — При этом боевом кличе он закатил глаза и широко махал руками, словно пчёл гоняет этим букетом. Со стороны смотрелось забавно. — Это просто цветы. И я, не подумай, не провожаю тебя, ни в коем случае. Мы просто рядом идём.
Шутовски оглянулся по сторонам, с опаской присмотрелся ко мне и на грани слышимости, приставив ко рту ладонь, словно скрываясь от посторонних ушей на пустынном проспекте, спросил:
— Ты ведь не выкупила эту улицу, нет?
Что тут сказать, он забавный, особенно для меня, не искушённой мужским вниманием дурочки. И как только Марат понял, что его трюки работают, начал действовать более свободно. Я, как сейчас понимаю, хорошо ухватила наживку и, едва ли не впервые в своей жизни, поняла, что такое флирт. Естественно, моё серьёзное лицо и решительное намерение пройти дальше не возымело должного успеха, и, естественно, он уверенно шагал спиной назад всё так же, идя передо мной. А мне всё сложнее удавалось сдерживать предательскую улыбку, губы расходились, растягивались в стороны и только закусывая, их удавалось удержать, хотя, я понимала, что и это действие не менее вызывающее с моей стороны. А самое главное, так это то, что я отчётливо понимала, что он мне нравится. Очень. На моей памяти было много мужчин (клиентов в кафе, которые подбивали клинья), были и молодые, и красивые, и состоятельные, на мой вкус, разумеется. Но вот так, чтобы я хотела продолжения банкета, прогоняла взглядом, а сама с замиранием сердца ждала, чтобы он остался, сказал ещё что-нибудь, вот этого не было. И мне нравились эти ощущения, когда щекотит внизу живота от предвкушения, когда все мышцы напрягаются, чтобы запомнить, уловить момент особого, приятного, тянущего, щемящего чувства. Я смотрела на Марата, мужчину, который мог бы попробовать меня купить, уверена, такая возможность у него была, и сияла. Хотя бы оттого, что он не действует как все, ищет подход. Сейчас, конечно, всё знаю, а тогда, молодо-зелено, всё впервые, всё узнаёшь и теряешься от этих чувств и эмоций. Марат уже свободно шёл рядом, иногда вприпрыжку, если я ускорялась, иногда обгонял меня и заглядывал в лицо, но не дотрагивался, даже не пытался.
— Ты не хочешь со мной поговорить, нет?
— А должна?
В душе ликовала: он говорит со мной, снова! Балдею, когда слышу его голос, мужской, низкий, режущий по нервам своей лёгкой хрипотцой. И дыхание в эти моменты сбивается, но это так, первые чувства, первые впечатления.
— Не знаю, мне бы хотелось с тобой поговорить.
— Ты сам сказал, что не провожаешь меня, а просто идёшь по своим делам.
Марат резко остановился и я врезалась в него. Божественное ощущение. Горячее, жёсткое тело, о которое и разбиться можно, и руки, которые автоматически обхватили меня ощущать на себе приятно, но я ведь вся такая недотрога и ему это, по-видимому, нравится, и мы оба начинаем играть в эту игру под названием «кто кого».
— Я ведь ещё могу забрать свои слова обратно? — Уточнил он с надеждой.
Строго покачав головой, я отступила на шаг назад, словно увидела его в новом света. «Да», — хмыкнул мой сарказм на задворках сознания — «ты увидела его в свете уличного фонаря». И мне нравилось то, что вижу. Красивый, ухоженный, с лёгкой небритостью, которая ни капельки его не портит. Тёмные, слегка вьющиеся на концах волосы, лоб высокий, нос ровный. Статный, спортивного телосложения, которое удачно подчёркивал дорогой одеждой. Я вообще не специалист-портретист и красиво говорить не умею, но он был просто такой, какой мне мог бы понравиться. То есть он уже нравился, и не только внешне, мне нравилась манера держать себя, манера говорить, его подход, когда не поймёшь, он говорит серьёзно или шутит. Полюбовалась, глупо поулыбалась и обошла стороной.
— Ты разбиваешь мне сердце. — Услышала вслед, но не обернулась, хотя очень хотела, и губу закусила до боли, потому что понимала, что с моей нерешительностью его надолго не хватит. Снова ошиблась.
— Нет, ну, это просто невозможно. Всё!
Марат обогнал, не давая мне пройти, ловил взгляд, руками очерчивал границы дозволенного, пока я не смирилась и не перестала искать пути к отступлению.
— Сдаюсь. Ты мне нравишься. И я не мимо прохожу, а хочу проводить тебя до дома. Я беспокоюсь, потому что это нормально, беспокоиться за девушку, которая тебе интересна. Я бросил машину у ресторана и теперь не знаю, как добраться назад, ты ведь не оставишь меня в таком безвыходном положении?
Жалко мне его не было и в пламенную речь я не поверила ни на минуту, но сам по себе факт ухаживания мне льстил, особенно от такого мужчины. Да я даже с парнями толком не встречалась, а тут вдруг…
— Нет.
— Что нет? — Обрадовался он, подходя ближе.
— Не натурально сыграл отчаяние. Мы идём по прямой дороге и, вернувшись назад, ты легко найдёшь свою машину. Что-то мне подсказывает, что ты очень хорошо знаешь город, да и подкараулил не у кафе, а в переулке далековато от него. Сейчас идёшь по дороге и, не глядя, обходишь все давнишние ямы и лужи.
— Всё? — Уточнил спокойно.
— Не знаю, наверно, да.
— Тогда раскусила. — Притворно вздохнул он, но я не сомневалась, что сам хотел показать это притворство, иначе я бы его не распознала. — Но ты такая непреступная, что я даже не знаю, чем тебя привлечь. Не подскажешь, раз уж такой следопыт?
— К сожалению, я не имею опыта в обольщении самой себя.
— Зато ты опытная сердцеедка. Ну же, Марина, поговори со мной. Мне нравится, как звучит твой голос.
Я смутилась, не умею принимать комплименты, я вообще очень самокритичный человек и даже зная, что выгляжу хорошо, всегда боюсь опозориться, сделать что-нибудь нелепое и неуместное. Что тут скажешь… аутотренинга мне явно не хватает. Поэтому и засмущалась, радовал только тот фат, что в темноте ночи, Марат этого не разглядит. Хотя он понял это и без света, лишь глянув на меня, на то, как я зажалась и отвела взгляд.
— Марат, мне домой пора, правда, а ты задерживаешь. — Никакой реакции. — Пожалуйста.
— С условием, что я могу тебя проводить.
— Хорошо.
Сначала согласилась и только потом поняла, что сказала. Спину выпрямила, дыхание задержала, а он сияет как начищенный медный самовар. Тут же обнял меня за талию, достаточно крепко, уверенно, заранее зная, что я не стану сопротивляться. И нет больше той лёгкости, теперь он прёт как танк, и существует два мнения: неверное и его. Рядом с Маратом было тепло, было уютно, если, конечно, не считать того факта, что я вздохнуть лишний раз боялась, так же, мне казалось, что он слышит каждый удар моего сумасшедшего сердца, которое сегодня явно намеревается сдать нормы ГТО.
— Марин, выдыхай, иначе до дома сегодня ты точно не дойдёшь. Для меня это конечно, хорошо, я смогу безнаказанно прижимать тебя к себе ближе, нести на руках и всё такое, но ведь в итоге ты останешься недовольна, не так ли?