И стала после этого Екатерина Григорьевна Шевцова литсотрудницей газеты «Боевая слава», получив очередное воинское звание «ефрейтор»...
В новом ее корреспондентском положении многое стало возможным, и самое главное — она могла бывать в любом подразделении дивизии. Правда, все командировки надо было согласовывать с редактором, теперь носившим не «шпалу» в петлице, а еще непривычные погоны с майорской звездочкой...
Прежде всего, конечно, хотелось побывать у разведчиков — самых знаменитых людей в дивизии. Когда она с этой просьбой обратилась к редактору, тот сказал сердито:
— И почему это всех молодых газетчиков обязательно тянет к этим отчаянным сорвиголовам? Конечно, ребята отчаянные, чего говорить! Но ведь главное-то дело в бою матушка-пехота вершит! — И уже спокойно добавил: — Навести-ка ты, Катерина, клюкановцев. Мы же писали как-то: «Бей врага поганого, как бойцы Клюканова!» Вот и ты, голубушка, в этом роде что-нибудь изобрази.
Долго так вот она не могла попасть к знаменитым дивизионным разведчикам. Но все же попала в конце концов: разведчики добыли ценного языка из эсэсовской дивизии «Полицай». Руководил этой операцией политрук разведроты Иван Кучеров.
В просторной ротной землянке Шевцова застала молодого усатого капитана, который угрюмо и лениво хлебал из котелка вкуснейший борщ — вся землянка была пропитана дразнящим запахом этого борща. А капитан хлебал с таким видом, будто отбывал тяжкое наказание.
Шевцова в нерешительности остановилась в дверях:
— Извините, я попозже зайду.
— Чего там... Докладывайте, кто и зачем, — скучным голосом потребовал капитан.
— Я из редакции. Ефрейтор Екатерина Шевцова. Мне нужен политрук Кучеров.
— Екатерина Шевцова? — немножко подобрел капитан. — Читал кое-что. Чего-то вы разведчиков не жалуете, Екатерина Шевцова... Кучеров наш теперь не политрук, а старший лейтенант. В данную минуту беседует с новым пополнением. — И крикнул оглушительно: — Косолапов, проводи корреспондента к Кучерову.
Старшего лейтенанта Кучерова она сначала увидела со спины и услышала его голос, и не бас и не баритон, а что-то среднее — крепкий такой, уверенный голос:
— Учтите, в разведке у нас народ строгий, и чистый, и честный. Никакого баловства, тем более трусости в бою, не уважает...
Почему-то сразу Кучеров показался ей знакомым.
Кучеров вопросительно посмотрел на сопровождавшего Катюшу разведчика Косолапова, высокого, статного парня, к которому так не подходила эта фамилия. Опережая вопрос и явно хвастаясь перед девушкой своей строевой выправкой, Косолапов доложил:
— Товарищ политрук, корреспондент газеты до вас явился!
— Старший лейтенант, — спокойно поправил Кучеров, посмотрел на Катюшу и почему-то смутился...
Так вот они и познакомились. И никто из них не подозревал в тот миг, что встретились они на всю жизнь...
Валя Федичева, по натуре своей добрая, мягкая, проявила вдруг твердый характер. Она сразу же решительно сказала Никите Васильеву, которому начальник заставы поручил присматривать за землянкой капитана Кучерова, — сказала так, будто была по меньшей мере отделенным:
— Твое дело, Никита, совсем маленькое: забота о дровах и воде. К Танюшке не подходи!
— Это еще почему?
— Потому. Ты мужик. А все мужики — народ грубый и бестолковый. Еще уронишь Танюшку или накормишь не чем надо. Нельзя доверять мужикам ребятишек.
Неутомимо деятельная Валя Федичева не только обстирывала и обшивала заставу, но успевала хозяйничать и на кухне, подчинив себе обоих поваров, сменявших друг друга через неделю. Власть ее они признали без сопротивления, потому что Валя Федичева была не только симпатичной, но еще умела готовить из казенных продуктов по-домашнему наваристую вкусную пищу. Она никогда не торопилась, но никогда и не сидела на месте. В ее рабочих сутках, которые по собственной воле были уплотнены до предела, нашлось время и на то, чтобы присматривать за маленькой Танюшкой.