— Пожалуй, — согласился он. — Дело было совсем недавно.
Сапегин испытующе посмотрел на Дюкало.
— Почему так думаешь?
— По отпечаткам вижу, — уверенно проговорил Дюкало. — Краешки их еще не подсохли, совсем свеженькие. Часа полтора, как проложены, не больше. На занятиях рассказывали, — в свою очередь вопросительно поглядел на Сапегина, — так ведь?
Сапегин одобрительно кивнул головой. Мнение пограничника о новичке менялось явно в пользу Дюкало. Старшине нравилось, что новичок ни разу не пожаловался на усталость, как губка впитывал в себя и запоминал новые сведения, старался применять их на практике.
Изучив несколько следов и не обнаружив на участке ничего подозрительного, оба воина направились к заставе. Шли, как и раньше, в некотором отдалении друг от друга, потом сблизились. Но оба молчали, занятые своими мыслями. Думы Дюкало унеслись в родную деревню, к дому, к отцу и матери. Мысли Сапегина вились вокруг лица, находящегося здесь, в пограничном селе. Но как и для Дюкало отец и мать, Алексею это лицо было тоже очень мило и дорого.
Молчание нарушил Дюкало:
— Разрешите задать вопрос? — обратился он.
— Задавайте.
— Непонятно мне, — неторопливо, подбирая слова, заговорил Дюкало, — можно ли командиру учить нас, молодых солдат, строго выполнять устав и пограничные требования, а самому их нарушать?
— Где ты видел такого командира? — спросил Сапегин.
— Сегодня ночью видел. Один старшина проснулся задолго до назначенного времени, не выспался и усталый пошел в дозор.
— Да ты-то откуда знаешь? — изумился Сапегин.
— А я не спал, когда вы к нам в комнату заглядывали, — признался Иван. — Не мог я перед первым дозором… Заставлял себя и не мог.
Алексей расхохотался. Глядя на него, захохотал и Дюкало.
— Вот ты какой, — вдоволь насмеявшись, сказал старшина. — Это хорошо, что беспокойный. Но установленный распорядок все же надо выполнять, и в другой-раз спать столько, сколько положено.
— А как же вы?
— Ты на меня не смотри, — посоветовал Сапегин. — Я и опытнее тебя, и повыносливее, и свои силы умею лучше распределять.
На Памире
Началась служба Сапегина не здесь, а в далеких Памирских горах. Под вечер третьего дня изнурительного горного пути попал Алексей на заставу. Тут уже все было готово к встрече: вкусный горячий ужин, чистые теплые постели. Руководство заставы знало, что после непривычного перехода новичкам ничего другого и не нужно. Даже опытные скалолазы и те быстро сдают на большой высоте.
Предусмотрительность оказалась очень уместной. Через какой-нибудь час вновь прибывшее пополнение храпело на все лады. Не спалось одному Сапегину. Наглядевшись за три дня на узкие горные тропы, неприступные синие скалы и бездонные, зияющие страшной чернотой пропасти, он в который раз задавал себе вопрос: как же здесь ловить нарушителей? И без погони того и гляди сорвешься в ущелье. Воображение восстанавливало картины пройденных участков пути и тревога росла, усиливалась.
Алексей попал на границу не случайно. Романтика пограничной жизни давно увлекала его. Поэтому в райвоенкомате он прямо заявил: «Если можно — пошлите на границу». И вот мечта сбылась. Но теперь он совершенно не представлял, как будет выполнять свой долг. А ведь жизнь пограничников рисовалась ему как беспрерывное преследование нарушителей.
Не найдя ответа на мучивший вопрос, Алексей поднялся с кровати, оделся и вышел из помещения заставы. С наступлением темноты стало совсем холодно. Прямо над головой, в иссиня-черном, не таком, как в родной степи, ночном небе, горели крупные и яркие звезды. Казалось, можно рукой дотянуться до этих искрящихся негреющих светлячков. Алексей поежился.
— Надо что-нибудь? — раздалось вдруг где-то рядом.
Алексей от неожиданности вздрогнул, обернулся. Около него стоял младший сержант с монгольскими чертами лица. Он подошел совсем неслышно и потому растерявшийся Сапегин не сразу нашелся, что ответить.
— Нет, спасибо, — поблагодарил Алексей. — Ничего не надо, — и тут же подумал: «Заметил он, как я вздрогнул, или нет? Что если заметил? Нехорошо».
Чтобы как-то изменить первое впечатление о себе, добавил равнодушным тоном:
— Душно в комнате. Свежим воздухом подышать решил.
Младший сержант понимающе ухмыльнулся.
Наступило неловкое молчание.
— Давайте знакомиться, — нарушил его младший сержант. — Моя фамилия — Дизигбаев.
Сапегин назвал свою.
— А теперь говори, что тебя волнует, почему не спишь? Как товарищу говори. — Глаза Дизигбаева светились лучистыми огоньками, широкоскулое лицо дышало откровенностью.